Впрочем, меня обнадеживает то, что тогда, когда я была совсем юной и беспомощной, я справилась. Обошлось. Хотя был момент, когда мне показалось – все, нам уготована та же дорога, что и родителям. Гость, явившийся к нам с Мари вскоре после вскрытия завещания, обладал неприметной, почти незапоминаемой внешностью (сейчас я даже не могу воссоздать в памяти его лицо, только начавшие седеть волосы), был вежлив, нетороплив и очень спокоен. И еще – от него пахло смертью. Нет, он не угрожал, он просто предложил отдать ему родительский бизнес, даже, кажется, улыбнулся – две такие милые девчушки все равно ведь не справятся с делами, лучше передать тем, кто умеет с ними управляться, но я увидела, как на месте светлых спокойных глаз возникают два автоматных дула. Кто-то внутри меня визжал от ужаса, но я – я тоже улыбнулась этому… этому, в общем. Вы правы, сказала, пусть бизнесом занимаются те, кто умеет, двум юным девушкам это не по силам. Но квартира и банковские счета – совсем другое дело. Двум юным девушкам нужно ведь на что-то жить.
Гость, как ни странно, не возражал. Даже руку мне поцеловал на прощание. Я полчаса потом терла ее мочалкой и всеми моющими средствами, которые нашлись в доме. И твердо решила пойти работать в полицию. Нет, не из высоких побуждений, не затем, чтобы найти и покарать тех, кто заказал убийство моих родителей, нет. Просто чтобы защитить себя и сестру. Полицейская форма – это своего рода броня. Убить даже рядового патрульного – это на порядок серьезнее, чем ликвидировать пару беспомощных девчушек.
К тому же я давно уже выросла из рядовых патрульных.
Решительно – хватит уже плавать в воспоминаниях, пора и поработать – прихлопнув дверцу сейфа настоящего, я ткнула в одну из папок в сейфе виртуальном. Красный цвет ее завязок означал: по этому делу заканчиваются какие-то сроки каких-то следственных действий (убей не помню какие, но сейчас выясню).
Но тут раздался телефонный звонок. Феликс! Вот еще не хватало!
По чести сказать, давно надо было свернуть эти невнятные отношения – ни особой душевной близости, ни пылающей страсти мы друг к другу не испытываем. Я во всяком случае. Что чувствует Феликс, знает только он сам. Я почему-то даже не пытаюсь в это вникнуть. Странно, да? Ну мы вообще довольно странная пара. Пара «наоборот»: Феликс скромен, почти стеснителен, как институтка позапрошлого века, а я… Я – это я. Но отношения все тянутся и тянутся. Что-то нас все-таки связывает, что-то притягивает друг к другу.
Сейчас Феликс был слегка навеселе. Удивительно. Это второй раз на моей памяти. Он же почти не пьет, весь погружен в свою науку и прочее его не слишком увлекает. Ах да, я и забыла. Он же приглашен к своему ученому боссу на юбилей. Ну, р-р-р-рада за него. За обоих даже. Мой босс меня приглашает, исключительно чтобы выдать какие-нибудь «ценные указания». Совершенно бессмысленные, но формально необходимые.
Феликс изо всех сил пытался поддержать разговор, а я только порыкивала в ответ. Хоть и старалась скрыть раздражение (не имеющее, кстати, никакого отношения к собственно Феликсу, поэтому очень с моей стороны было нехорошо срывать на нем свою злость), но не слишком успешно – кажется, он слегка обиделся. Ну и ладно. Потом помиримся. Тем паче что явился – чего бы уж не в полночь, а? – посланец от шефа с ворохом громов, молний и, само собой, ценных указаний. Ну хоть пачку дополнительных дел не приволок, и на том спасибо.
Чтоб оно все провалилось!
02.09.2042. Город.
Голубиный парк. Мария
Домой я возвращаюсь всегда одной и той же дорогой и всегда пешком. Общественным транспортом пользуюсь разве что совсем уж в ненастную погоду. Пешая прогулка куда приятнее автобуса. Особенно после работы. Спешить некуда, можно побыть наедине с собой, отдаться потоку мыслей, который друг Кастанеды индеец дон Хуан называл внутренним диалогом. В моем случае это и впрямь диалог: в моем сознании беседуют «я» и «моя внутренняя Рита». Не знаю, есть ли «внутренняя Мария» у моей сестры, но в моей голове ее виртуальная копия присутствует совершенно определенно. Правда, я никогда не говорила об этом Рите реальной. И не расскажу. Хотя почти ничего от нее не скрываю. Но «внутренняя Рита»… Нет. Это принадлежит только мне.