Мой адвокат понимал эту концепцию, несмотря на свою расовую неполноценность, а вот до твердолобого хитчхайкера было не достучаться. Он сказал, что понял, но по его глазам было видно, что он не понял ни хера. Он лгал мне.
Неожиданно машину занесло к обочине, и мы плавно въехали в кучу гравия. Меня с силой долбануло о приборную доску. Адвокат тяжело рухнул всем телом на руль.
— Что случилось? — завопил я. — Нам нельзя здесь останавливаться. Это страна летучих мышей!
— Мое сердце, — простонал он. — Где лекарство?
— А, — отозвался я. — Лекарство, да, оно прямо тут как тут.
И полез в саквояж за амилом. Парень, казалось, окаменел.
— Не дрейфь, — сказал я ему. — У этого человека больное сердце: грудная жаба. Но у нас есть средство от этого. Да, а вот и оно…
Я вытащил четыре ампулы амила из жестяной коробочки и протянул две из них адвокату. Тот немедленно отломал одной кончик и занюхал, как и я, собственно.
Мой адвокат глубоко вдохнул и откинулся на спинку сиденья, уставившись прямо в горнило солнца.
— Прибавь-ка этой ебаной музыки! — завизжал он. — Мое сердце щелкает челюстями как крокодил!
— Звук! Частоты! Басы! У нас должны быть басы! — Он молотил руками по воздуху, от кого-то отбиваясь. — Что с нами не так? Что мы — две чертовы старые грымзы?
Я вывернул громкость радио и магнитофона до полного маразма.
— Ты, ублюдочный пропиздон-законник! — заявил я. — Фильтруй базар! Ты ведь с доктором журналистики разговариваешь!
Он смеялся как припадочный.
— Какого хуя мы забыли здесь, в пустыне? — кричал он. — Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь!
— Не обращай внимания на эту свинью, — сказал я хитчхайкеру. — У него аллергическая реакция на лекарство. На самом деле мы оба — доктора журналистики и направляемся в Лас-Вегас, чтобы запечатлеть на бумаге главную историю нашего поколения.
И тут я заржал сам…
Мой адвокат, скрючившись, повернулся лицом к хитчхайкеру.
— А правда заключается в том, — начал он, — что мы направляемся в Вегас пришить нарколыжного барона по кличке Дикарь Генри. Я знал его столько лет, но он кинул нас как лохов — а ведь ты понимаешь, что это означает, а?
Я было хотел заткнуть ему пасть, но мы оба зашлись в безудержном и безнадежном хохоте, как два придурка. Какого мы, блядь, хуя делали здесь, в этой пустыне, когда у нас обоих больное сердце!
— Дикарь Генри вышел из игры! — рычал мой адвокат на этого мальчика на заднем сиденье. — Мы собираемся вырвать ему легкие!
— И съесть их! — неожиданно выдал я. — Этот мерзавец так просто не отделается! Что же происходит с этой страной, когда любой жополиз может спокойно слинять, наколов доктора журналистики, как последнего болвана?
Никто не ответил. Мой адвокат вскрыл еще одну ампулу амила, а мальчонка в панике полез наверх с заднего сиденья, в спешке перемахнув одним махом через багажник.
— Спасибо, что подвезли, — верещал он. — Спасибо большое. Вы мне нравитесь, парни. Не волнуйтесь за меня.
Едва ощутив под ногами асфальт, он помчался стремглав, как заяц, по направлению к Бейкеру. Один посреди пустыни, вокруг ни единого деревца.
— Подожди минутку! — заорал я вдогонку. — Вернись и возьми пива!
Но, очевидно, парень меня не слышал. Музыка играла на полную громкость, а он мчался от нас так, что только пятки сверкали.
— Скатертью дорога, — заметил мой адвокат. — К нам в лапы попал настоящий чудик. Этот мальчик заставил меня понервничать. Ты видел его глаза? — он все еще смеялся. — Господи, да лекарство-то ништяк!
Я вышел из машины и вразвалку доковылял до водительской дверцы.
— Двигайся, я поведу. Нам надо выбраться из Калифорнии, пока этот хрен не нашел легавых.
— Вот дерьмо, да здесь себя бы найти, — сказал мой адвокат. — Он в сотне миль от любой цивилизации.
— Как и мы, — констатировал я.
— Давай развернемся и поедем назад в Поло Ландж. Они никогда не будут нас там искать.
Я пропустил его замечание мимо ушей и заорал, потому что в воздухе снова что-то запищало: «Открывай текилу!» — дал газу, и мы с шумом и гиком вынеслись обратно на автостраду. Не прошло и двух минут, как адвокат склонился над картой.