«Обложили меня, обложили — но остались ни с чем егеря!» — это уж чистая его автобиография. Как его ни «обкладывали», его творчество знала вся страна, и он был всенародным любимцем. «Охотники на Высоцкого» потерпели неудачу.
Сколько же их было
Не было ни одной сферы жизни в нашей стране, в которой бы не присутствовала рука или тень КГБ (экономика, культура, наука, религия, спорт). Чекистами была создана всеохватывающая система сыска и внутреннего шпионажа за собственными гражданами, которых они боялись больше, чем иностранных агентов. Надзор за политическими взглядами и их соответствием партийной линии — это было главной задачей органов, но бездарная политика черни, стоявшей у власти, все равно привела государство к пропасти, и его не смогла спасти ни вездесущая госбезопасность, ни тоталитарная пропаганда.
Мы жили в мире извращенных нравственных понятий, когда предательство и доносительство являлись гражданской доблестью, символом которой стал Павлик Морозов.
С тех ранних пор, как я узнал, что в любом коллективе, среди любой группы людей обязательно незримо присутствуют стукачи, сексоты или осведомители (что было синонимами), меня все время интересовал вопрос: сколько же их? Один стукач на 10 человек, на 50 или же каждый сотый?
Со временем, по мере накопления жизненной информации, я понял, что этот вопрос наивный и даже неправильный. А ответ простой: их столько, сколько нужно, по ситуации.
В годы перестройки, когда была свобода печати, некоторые кэгэбэшники, понявшие, какой грязной и аморальной работой они занимались, сообщили в печати, как была организована эта работа. К сожалению, очень мало было таких, прозревших.
Работа эта строилась по производственному (а не территориальному) принципу (так же, как и устройство партии). За каждое предприятие или учреждение отвечал определенный кадровый офицер КГБ. Если предприятие небольшое, их могло быть у офицера несколько. Какова была у них нагрузка, я не знаю, да это и не интересно.
Кэгэбэшник же этот вербовал себе осведомителей в коллективе в таком количестве, чтобы иметь необходимую и достаточную информацию обо всех, кто его интересует. Конечно, не всегда было просто найти и завербовать стукача. Для некоторых людей честь и порядочность были выше страха. Это тоже ограничивало их количество.
Приведу два крайних примера. Однажды я снимал фильм в очень удаленном глухом лесхозе. Это был небольшой поселок, построенный в тайге за 100 км от ближайшего населенного пункта. Там не было ни транспортной связи, ни радио, ни телефона (только рация), ни детских, ни медицинских учреждений — одни рабочие, ни одного представителя интеллигенции — следить там не за кем. Думаю, что не было там и ни одного стукача. Ведь дальше лесоповала все равно посылать некуда.
Совсем другую историю я узнал, когда оказался на большом судне с тремя огромными шарообразными спутниковыми антеннами на борту. Оно стояло на ремонте на судостроительном заводе, и мы хотели снять какие-то детали устройства судового двигателя. Двигатель был несекретный, но нас попросили выбросить из головы идею этой съемки.
Дело в том, что, как нам рассказал капитан, это было судно-шпион. (Люди иногда бывают очень откровенны с представителями кино и прессы, потому что ни с кем и ни о чем говорить им нельзя.) Это был плавучий центр управления космическими объектами, т. е. разведывательными спутниками. Когда спутник находится с другой стороны Земного шара и невидим приборам с территории нашей страны, им ведь тоже надо управлять и получать с него информацию. Для этого и служат такие плавучие центры слежения.
Капитан нам рассказал, что на судне есть моряки, которые выполняют чисто технические функции судовождения, и есть так называемые специалисты или научные работники, которые и занимаются этими спутниками. «Так вот, — сказал капитан, — сколько у нас научных работников, столько же и сотрудников КГБ. Это я знаю как капитан. К каждому приставлен надзиратель, следящий за каждым шагом своего подопечного. Смешно бывает иногда наблюдать, как выйдет человек из каюты в коридор, а в другом конце коридора тут же откроется дверь и кто-то „случайно“ выглянет. За мной тоже следят. У меня даже есть дублер, я, кажется, догадываюсь, кто именно. Если им что-нибудь в моем поведении не понравится или покажется подозрительным, они тут же в море меня арестуют и поставят вместо меня дублера».