До недавнего момента такому поведению не было научного объяснения. Начиная с Дарвина, биологи пытались разрабатывать теории и модели, чтобы объяснить альтруистичное поведение, но эти труды больше относились к альтруизму в помощь хорошо знакомым, близким людям, членам той же социальной группы.
Например, альтруизм по отношению к родственникам объясняется так называемой совокупной приспособленностью, согласно которой альтруистичное поведение проявляется чаще и охотнее, если тот, на кого оно направлено, обладает одинаковыми с альтруистом генами, чтобы компенсировать риск «дающего».
Этим фактом можно объяснить, почему существа, живущие группами или колониями, например суслики, бьют тревогу, если приближается хищник (также проявление альтруизма).
Сигнальные звуки привлекают внимание крупного животного, и тот, кто эти звуки подает, подвергает себя опасности, однако близкие родственники в колонии могут сбежать или спрятаться. Благодаря совокупной приспособленности люди все же предпочитают жертвовать свои органы членам семьи, а не незнакомцам или друзьям. Если стать донором почки для родной сестры, она потом родит вам племянников и племянниц, и часть ваших генов перейдет другому поколению, будет жить дальше. Сами вы не сможете воспользоваться своей щедростью, однако от этого выиграют ваши гены, и с точки зрения эволюции риск считается оправданным.
Но что же делать с альтруизмом по отношению к дальним родственникам или вообще не связанным родственными узами людям? Одна из форм такого альтруизма – взаимный альтруизм. Иными словами, мы надеемся, что бенефициар (принимающий) когда-нибудь окажет нам соразмерную услугу. К примеру, вампировые летучие мыши, как известно, отрыгивают кровь в пасть даже неродственным особям в колонии, которым не удается найти еду и которые могут погибнуть от голода. И жертва воздается. Более чем вероятно, что «альтруистичная» мышь получит пищу при необходимости от того, с кем щедро поделилась в прошлом. В мире людей такие случаи происходят постоянно, ну только не отрыгивания, конечно. Наверняка вы делились с соседями сахаром или покупали коллеге кофе, а те потом возвращали вам должок. Взаимный альтруизм почти всегда приносит выгоду социальной группе: те, кто рядом, смогут ответить добром позже с большей вероятностью, чем случайные люди. В действительности это форма отложенной благодарности, потому что альтруист в конечном счете обязательно получит личную выгоду. Этакий вклад в собственное будущее.
И альтруизм для близких родственников, и альтруизм для членов сообщества являются распространенными и очень важными биологическими стратегиями. Жизнь социального существа без них невозможна. И большинство книг об альтруизме расписывают в конкретнейших деталях именно эти формы. Однако обе по своей сути эгоистичны. Либо мы нацелены на выгодное продолжение рода, сохранение наших генов, либо на получение личной выгоды. Поэтому такими видами альтруизма нельзя объяснить, почему анонимные доноры почек или спасший меня мужчина пошли на жертвы. Они намеренно и безвозмездно рискнули свой жизнью, чтобы спасти не родственника, не друга, а чужого им человека. Они не надеялись на соизмеримую компенсацию ни генетически, ни в личном плане. За свои добрые поступки они часто дорого платят. Так как же объяснить их действия?
Как и в случае с полетом насекомых, предполагаемое противоречие между альтруизмом и известными законами науки заставляет людей искать иные объяснения. Некоторые называют альтруизм иллюзией. Вне зависимости от того, насколько альтруистичным было действие, насколько огромными были риски для жизни альтруиста и насколько незначительным оказывалось возмещение, скорее всего, да, это действительно замаскированный эгоистичный интерес к наживе. По их логике, героические спасатели просто ищут приключений на свою голову, а доноры почек – публичного признания. Другие считают альтруизм проявлением сверхъестественных сил. Они называют героев ангелами-хранителями, а доноров-альтруистов – святыми. Метафорично это или нет, но такие термины убивают желание что-то научно объяснять. Но ученые достаточно терпеливы, да и время на их стороне.