За последние несколько лет было разработано несметное количество технологий для изучения человеческой психологии и поведения, включая методы измерения и контроля внутримозговой активности, перехода генетической информации, сравнения деятельности животных и людей. Большая часть таких работ появляется на пересечении устоявшихся дисциплин, при этом создаются абсолютно новые области, такие как социальная нейронаука и когнитивная нейробиология. По тому же принципу, как и с мгновенными фотографиями и возможностью с помощью робота смоделировать полет насекомого, обилие современных технологий позволяет ответить на вопрос о человеческом альтруизме.
Мое собственное спасение воодушевило меня принять во внимание эти новейшие подходы и, наконец, понять происхождение феномена альтруизма. Когда со мной произошло то неприятное событие, я была студенткой колледжа, и в скором времени после своего спасения решила увести свою академическую специализацию в сторону психологии. В колледже Дартмута, еще в качестве бакалавра, я впервые провела лабораторное исследование в этой сфере, и еще раз – будучи докторантом в Гарвардском университете. Пока я работала над своей диссертацией в Гарварде, я, по счастливой случайности, сделала одно открытие. До этого момента мои попытки выявить особенные черты альтруистичных людей терпели крах. Однако я выяснила, что альтруизм напрямую связан с тем, как люди относятся к страхам других людей. Те, кто в состоянии точно выбрать фотографии, на которых лицо человека испугано, обычно оказываются в числе тех, кто жертвует большую часть денег на медицинские лабораторные исследования или становятся волонтерами и посвящают большую часть времени, помогая другим людям. Умение распознать страх предсказывает проявление альтруистичного поведения лучше, чем пол альтруиста, его настроение или то, какими альтруисты видят самих себя, – и эта связь продолжает появляться в дальнейших научных экспериментах. И возникает вопрос: но почему же?
Я начала находить ответы на этот вопрос по мере того, как продолжала исследование в лаборатории Доктора Джеймса Блэра в Национальном институте психического здоровья (НИПЗ). В лаборатории Бетесда в штате Мэриленд было положено начало изучению визуализации мозга для того, чтобы понять, почему у психически больных людей появляются тики. Для проведения исследований, связанных с альтруизмом, необходимо было прибегнуть к магнитно-резонансной томографии (МРТ), чтобы выявить в мозге подростков возможность развития психопатии. Результаты исследований показали, что у выбранных молодых людей были найдены дисфункции в миндалевидном теле (амигдале), находящемся глубоко в структуре мозга и отвечающем за важные социальные и эмоциональные функции. Подростки, проявлявшие незначительное сочувствие к другим людям, имели невосприимчивую амигдалу, не способную создать образ страха другого человека. Из-за этой дисфункции они не могли найти лица, искаженные страхом. То есть если нарушения в данной области приводят человека к тому, что он больше не способен к сочувствию, а люди с чувствительной амигдалой, напротив, альтруистичны, то эта особенность может быть частью изучения феномена альтруизма. Иными словами, почему альтруисты рискуют своей жизнью.
Ради ответа на данный вопрос понадобилось бы найти альтруистов по духу и «просветить» их мозги, а такого не делал еще никто.
По завершении моего постдокторского исследования в НИПЗ я начала преподавать в Джорджтаунском университете. Там же была сформирована группа из девятнадцати людей, пожертвовавших свою почку незнакомому человеку. Некоторые из них отвечали на объявления о поиске почки, кто-то звонил в местные центры трансплантации и предлагал анонимно передать почку тому, кто в ней нуждается, без каких-либо вопросов. Никто из них не получал деньги за переживаемую боль и, пусть и невысокий, но риск серьезных повреждений или даже смерти, о чем предупреждали хирурги. Им даже не компенсировали дни отсутствия на работе или затраты на дорогу. Все эти люди были разными: и мужчины, и женщины, разных возрастов, с разными религиозными взглядами и политическими предпочтениями, приезжающие из разных частей Америки, да и их истории о том, почему они решились на донорство, тоже были разными. Однако наше исследование показало, что у них все-таки была одна одинаковая черта: реакция амигдалы на картинки с изображением человеческого страха была особенно сильная, как и сама возможность определить эту эмоцию.