Вэл вспомнила об этом, когда открыла свой шкафчик и оттуда посыпался каскад лепестков розы, зловонный запах их сладости почти удушал своей мощью. Красные лепестки, присыпанные звездообразными соцветиями белого жасмина.
— О боже, — выдохнула она, в ужасе глядя на цветы. Её шкафчик ведь был запертым.
Она быстро схватила лепестки в горсть и выбросила их в мусорное ведро, заметив при этом, что они оставались свежими и даже не начали увядать. От этого наблюдения у нее по рукам побежали мурашки. Она уставилась в темноту, боясь, что увидит нечто, и еще больше боясь того, что не увидит.
И тут она услышала металлический звук, который заставил ее резко отпрянуть к своему шкафчику. Это был просто скрип дверных петель, когда дверь распахнулась чуть дальше от ее бешеных жестов. Но не это привлекло ее внимание. Ее взгляд оказался прикован к внутренней стороне двери — точнее, к тому, что там находилось.
В металле, вырезанное жестоким клинком и еще более жестокой рукой, было одно слово. Одно слово, и все же его скрытый смысл исчислялся тысячами.
МОЯ.
Дрожащей рукой она провела по букве «Я». Металлические края были рваными и рассекли ей палец, оставив капельку крови на букве. Боль разрушила заторможенность и сонливость, которые чувствовала Вэл, и внезапно она перестала чувствовать себя отстраненной от ситуации. Это не фантазия, это все реально — и это только что стало смертельным.
Вэл сжала пальцы в кулак, пряча кровь, и закричала так громко, как только могла:
— Тренер Фримен!
***
Тренер Фримен посочувствовала ей, но она мало что могла сделать. По понятным причинам в раздевалках не висели камеры наблюдения, хотя некоторые из них имелись на входе. Она использовала аптечку первой помощи для пореза на руке Вэл и предложила ей новый шкафчик и комбинацию, но в остальном Вэл оказалась в значительной степени сама по себе.
Что безусловно неприятно, но не неожиданно. Если он достаточно ловок, чтобы проникнуть в ее шкафчик, она не видела причин, почему бы ему не быть достаточно хитрым, чтобы избежать поимки.
Наблюдал ли он за ее реакцией? Смаковал ее? Ответ, похоже, был утвердительным, потому что, когда Вэл вернулась домой, измотанная и немного вспотевшая после прогулки от автобусной остановки, ее ждало еще одно сообщение.
«Это было не очень вежливо».
Письмо было отправлено всего несколько минут назад.
«Что именно?» — Она печатала, понимая, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать.
«Так бездушно распорядиться моим подарком».
«Подарок? Это нельзя назвать подарком. Это был вандализм».
«Могу заверить тебя, моя дорогая, что я не какой-нибудь садовый негодяй».
Холодок скользнул вниз по ее позвоночнику. Ни один старшеклассник так не говорил.
«Ты ходишь в мою школу? — Она подождала. — Вы учитель?»
«У каждого есть что-то, чему он хотел бы научить».
Это значит «да»? Или нет? В любом случае, это не обнадеживало.
«Почему ты все время беспокоишь меня?»
«Потому что есть кое-что, чему я хотел бы тебя научить».
«Тому, как вести себя как жуткий извращенец? Оставь меня в покое, — написала она. — Я не хочу НИЧЕМУ у тебя учиться».
Вэл сглотнула, ее глаза были прикованы к экрану, пока она ждала ответа.
Ей не пришлось ждать долго.
«У тебя нет выбора».
Вэл взвизгнула и заблокировала его. Этого не могло быть на самом деле. Такие вещи случаются только в фильмах ужасов и жутких пьесах. Верно?
Появилось еще одно сообщение от другого пользователя, но с той же картинкой.
«Ты не можешь убежать от меня, Валериэн. Я хочу тебя — и очень скоро собираюсь поймать. Чтобы посадить тебя в клетку. Чтобы ты стала моей. Навсегда».
«ПЕРЕСТАНЬ МНЕ ПИСАТЬ».
Сообщения продолжали поступать словно в насмешку.
«И кто знает, Вэл…»
— Мама!
«Возможно, со временем ты даже обнаружишь, что не хочешь сопротивляться моему контролю».
— В чем дело, Вэл?
«В конце концов, доминирование может быть очень мощным афродизиаком».
— Этот парень… — Вэл едва могла говорить, — этот парень продолжает посылать мне сообщения.
Миссис Кимбл нахмурилась, обеспокоенная, но и озадаченная.
— Ты его заблокировала?
— Да, но он не останавливается. Я боюсь — вещи, которые он мне посылает, они, ну, страшные. Смотри… — Вэл указала на экран, откинувшись на спинку стула, чтобы мать могла прочитать сообщение. Она подумала, что ее сейчас вырвет.
— О боже, — воскликнула миссис Кимбл. — Я позвоню твоему отцу…
— Нет! — закричала Вэл. — Не надо! Я не хочу, чтобы папа это видел. Не показывай ему!
— Хорошо, Вэл, но… — она положила руки на плечи дочери, — когда это началось? Неужели это случилось в первый раз?
— Кто-то испортил мой шкафчик в школе, — фыркнула она. «И наблюдает за мной, когда я бегаю». Но она не сказала этого, потому что знала, что ее мать позвонит тренеру Фримен и заберет ее из команды. И помимо класса Искусств и ее собственного ограниченного круга общения, тренировки в значительной степени составлял всю ее социальную жизнь. — Это… это моя вина, как ты думаешь?
— Нет, не знаю. Похоже, он не совсем нормальный. Но больше не отвечай ему. Глупо с твоей стороны было это делать. Он, вероятно, воспринял это как поощрение, — мрачно добавила она, — такие мужчины так думают.
— Тогда что мне делать?
— Не обращай на него внимания, и он потеряет интерес.
— Но что, если он пошлет мне еще одно сообщение?
— Заблокируй его. Даже не удостаивай ответом или оправданием. Просто продолжай блокировать. И если он создаст новую учетную запись, чтобы беспокоить тебя, заблокируйте и ее.
Вэл мрачно уставилась на экран.
— Хорошо… — «Но не думаю, что это поможет».
— И смени фотографию в профиле, — добавила миссис Кимбл. — Я тысячу раз говорил тебе, Валериэн, что она не подходит для твоего возраста. Посмотри на себя — полуголая.
— Но это всего лишь моя спортивная форма, — возразила Вэл. — Она прикрывает больше чем тот же купальник.
— Не спорь со мной. Просто смени картинку и, ради бога, не отвечай ему.
***
Верная своему слову, миссис Кимбл не показала отцу Вэл сообщения с Фейсбука. «Вероятно, потому, что у нее нет доступа к моему аккаунту», — подумала Вэл, но она слышала, как родители обсуждали это после обеда обеспокоенным шепотом. Без нее. Они говорили о Вэл так, словно даже не жили с ней под одной крышей.
«Нет. Хуже. Как будто ситуация меня не касается. Это моя жизнь. Это происходит со мной!»
В конце концов она заперлась в своей комнате и позвонила Лизе, злится та или нет. Вэл нужно поговорить об этом с кем-нибудь ее возраста, иначе она чувствовала, что сойдет с ума. Она предпочла бы Рейчел или Линдси, но по тем же причинам боялась говорить с ними. Они были старше и более зрелыми. Они могли подумать, что она глупа и наивна, раз ввязалась в эту историю, и Вэл не хотела, чтобы они думали о ней плохо.
Лиза ответила после первого же гудка.
— Уходи, мама! Это мне звонят! Алло? Вэл?
— Привет. Мне хотелось поговорить. Ты не против?
— До тех пор, пока ты не ждешь, что я буду хихикать над Гэвином вместе с тобой, как легкомысленная школьница.
— Лиза, не будь стервой, это важно, и если ты не можешь быть серьезной, я повешу трубку!
— Я просто предупредила. Но в любом случае, — продолжала она, — что ты хотела мне сказать?
— Какой-то подонок преследует меня, и я не знаю, кто и почему. Он всегда посылает мне сообщения о том, как сильно он хочет, я не знаю, владеть мной, и сегодня он вломился в мой шкафчик, наполнил его цветами и вырезал слово «моя» на двери ножом. — Голос Вэл дрогнул — Я думаю, что еще он наблюдает за мной на беговой дорожке, но не могу сказать маме, иначе она может позвонить тренеру и сказать, что я больше не буду тренироваться. Мне страшно, Лиза, и я не знаю, что делать.