Бывают обстоятельства, когда невозможно отказываться, и г-ну Руасси хотелось отдать Ренодье этот последний долг. Поль Ренодье и он знали друг друга с незапамятных времен. С тех пор, как он жил в Онэ круглый год, их встречи сделались реже, но смерть оживляет воспоминания, и он решился на поездку. К тому же он поступал благоразумно, действуя таким образом. Движение отвлекло его от волнения. Дома вечер прошел бы чересчур мрачно. Разумеется, в пути мысли его были не радостны, но все же, невзирая ни на что, парижанину, каковым был он, доставляло удовольствие приехать в Париж вечером, в суматохе большого города. Он любил прибытие на вокзал среди блеска электрических фонарей, возню с багажом, запах извозчичьей кареты, переезд по городу, устройство в гостинице — в гостинице Риволи, против Тюильри, где он всегда останавливался, когда какое-либо дело вынуждало его покинуть Онэ, откуда он иногда привозил с собой и дочь, Жюльетту, когда ей надо было повидать шляпницу или портниху.
Жюльетта, впрочем, первая советовала ему ехать. Марсель Ренодье и она в детстве играли вместе. Девочка с косой, в коротком платьице и тоненький нежный мальчик встречались в Тюильри и в саду Пале-Рояля…
Г-н Руасси глазами ответил на поклон швейцара и затянулся сигарой. Он убедился, что на вкус она тонкая и крепкая. Стоя на пороге, он ощутил горячий луч солнца на своем лице и седой бороде. Сквозь залитые солнцем аркады он увидел улицу Риволи, а за решеткой с позолоченными пиками террасы Фейльян — деревья, равнявшиеся в двойную шеренгу. Еще дальше они, посаженные косыми рядами, рисовались своими голыми верхушками на чистом небе, по которому плыли пушистые облачка.
Г-н Руасси шагнул на край тротуара. Чей-то смех заставил его обернуться. Две работницы, проходя мимо, потешались над ужимками мальчика из мясной, в лиловой блузе и белом фартуке, с точильным бруском у пояса. Их рожицы понравились г-ну Руасси; он проводил их взглядом, проходящих вдоль галереи, освещенной косыми лучами солнца сквозь уменьшавшиеся отверстия аркад. Среди грохота улицы ему казалось, что он различает стук их каблучков, и сам он сделал несколько шагов по плитам тротуара.
Выставка ювелира остановила его. На гладком плюше были разложены причудливые драгоценности: затейливые кольца, странные и нелепые пряжки, необычайные ожерелья. Г-н Руасси пожал плечами. Не среди этих претенциозных безделушек стал бы он искать подарок, который он хотел привезти своей дочери. То, что ему было нужно и что подошло бы к здоровой и свежей красоте Жюльетты, это — игра, цвет и прозрачность драгоценных камней. К несчастью, он уже не был богат; он жил в деревне и должен был даже отказаться от приездов в Париж, тот Париж, где он родился и где прожил свою долго тянувшуюся молодость.
Он покинул выставку ювелира для выставки фотографа. За стеклом Париж предстал перед ним со своими памятниками, церквами, дворцами, аллеями, фонтанами и со своими знаменитостями. Портреты актрис заинтересовали его. Ах, далеко то время, когда он, молодым человеком, бегал по театрам в обществе Поля Ренодье! Он вздохнул. Голубоватый дым его сигары поднялся, словно фимиам сожаления о прошлом, перед неподвижными лицами, улыбавшимися ему, и он снова потихоньку пошел к улице Пирамид.
На площадке, на высоком пьедестале, гордо возвышалась золоченая статуя Жанны Д'Арк. Сильная, в своих неуклюжих доспехах, она сдерживала тяжелого коня с поднятым копытом, блестевшим на солнце. На решетке, окружавшей подножие памятника, висели венки из крашеной жести, из расписного фарфора, из увядших цветов. Г-н Руасси стряхнул ногтем пепел с сигары. Скоро ему придется увидеть такие же эмблемы на катафалке бедняги Ренодье.
Г-н Руасси вынул часы. Они показывали десять. Похороны были назначены в двенадцать часов, в церкви Нотр-Дам-де-Виктуар, так как Ренодье жили на улице Валуа. Достаточно было к половине двенадцатого явиться в дом скончавшегося. А до тех пор что ему делать? Позавтракать? Он не голоден. Сегодня он удовлетворится тем, что, покинув на минуту траурное шествие, зайдет в кондитерскую. Эта остановка даст ему возможность передохнуть, так как путь будет долог, от улицы Валуа до кладбища Пер-Лашез; но, в конце концов, эта прогулка по Парижу будет не так уж мучительна, а вечером он пойдет обедать к другу своему Анатолю де Валантону.
Валантон! Если г-н Руасси дружил с беднягой Полем Ренодье в молодости, то г-н де Валантон занимал большое место в средние годы его жизни, и имя это вызывало в его уме одни лишь приятные образы. Граф де Валантон был некогда важным лицом в той небольшой компании кутил и добрых малых, членом которой состоял и г-н Руасси, когда он еще вращался в «свете», то есть когда он жил в своей прекрасной квартире на набережной Малакэ. Он возвращался туда только ночью, так как предпочитал жить вне дома — на скачках, в клубе, во всех местах, где веселятся. Г-н де Валантон был тесно связан с этим блестящим существованием, которое для г-на Руасси закончилось его отъездом в Онэ, куда он отправился, чтобы на свежем воздухе восстановить свое несколько подорванное здоровье и привести в порядок свой кошелек, из которого благодаря чересчур широкой жизни утекла наиболее существенная часть его содержимого.