Мане поднял густую бровь, взглянув на меня.
- Они не знают?, - спросил он.
Я покачал головой, отпивая из своей кружки, не зная, веселиться мне или смущаться.
Мане пододвинул свою кружку к Симмону, который взял ее и сделал глоток.
Нахмурился и сделал еще один.
- Вода?
Мане кивнул.
- Это старый трюк проституток.
Ты заводишь с ней разговор в баре борделя и хочешь показать, что ты не такой как все.
Ты мужчина утонченный.
Поэтому ты предлагаешь ей выпить.
Он потянулся через стол и забрал у Сима свою кружку.
- Но она на работе.
Она не хочет выпивать.
Ей бы лучше получить свои деньги.
Так что она заказывает саунтен, или певерет, или что-нибудь еще.
Ты платишь деньги, бармен наливает ей воды, а под конец вечера она делит деньги с заведением.
Если девчонка - хороший слушатель, то за барной стойкой она может заработать столько же, сколько в постели.
Я включился в разговор.
- На самом деле мы разбиваем сумму натрое.
Треть заведению, треть бармену и треть мне.
- Значит, тебя обсчитывают, - откровенно сказал Мане.
- Бармен должен
получать свою долю от заведения.
- Я никогда не видел, чтобы ты заказывал саунтен у Анкера, - заметил Сим.
- Это наверняка грейсдельская медовуха, - сказал Вил.
- Ты ее постоянно заказываешь . - Но я сам заказывал грейсдельскую, - возразил Сим.
- Она на вкус похожа на сладкий рассол с мочой.
К тому же… - Сим замолчал.
- Она была дороже, чем по-твоему должна была быть? - с ухмылкой спросил Мане.
- Мало смысла идти на подобные ухищрения ради стоимости маленькой кружки пива, верно?
- У Анкера знают, что я имею в виду, когда заказываю грейсдельскую, - объяснил я.
- Заказывай я что-то несуществующее, меня слишком просто было бы подловить.
- А ты откуда про это знаешь? - спросил у Мане Сим.
Мане хихикнул.
- Для старого пса, вроде меня, уже нет новых фокусов, - сказал он.
Свет начал гаснуть, и мы повернулись к сцене.
C этого момента вечер потянулся непримечательно.
Мане нас покинул, и, оставшись втроем, Сим, Вил и я прикладывали все усилия, чтобы на столе у нас не наблюдалось пустующих бокалов, а радостные музыканты снова и снова покупали нам выпивку.
Неприлично много выпивки, на самом деле.
Гораздо больше, чем я смел надеяться.
В основном я пил саунтен, поскольку главное, зачем я пришёл в Эолиан тем вечером, было заработать денег на оплату учебы.
Теперь осведомленные о фокусе Вил и Сим тоже несколько раз заказали его.
За это я был им вдвойне благодарен, потому что в противном случае мне пришлось бы везти их домой в тележке.
Наконец мы насытились музыкой, сплетнями и, в случае Сима, безрезультатным флиртом с официантками.
Прежде, чем уйти, я осторожно подошел обменяться парой слов с барменом, упомянув в разговоре разницу между третью и половиной.
В итоге переговоров, я получил на руки талант и шесть джотов.
Сумма эта большей частью складывалась из стоимости напитков, заказанных для меня музыкантами.
Я положил монеты в кошелек: ровно три таланта.
Мои переговоры также принесли мне две темно-коричневые бутылки.
- Это что такое? - поинтересовался Сим, когда я начал запихивать бутылки в футляр лютни.
- Бредонское пиво, - я сдвинул тряпки так, чтобы бутылки не терлись об лютню.
- Бредонское, - пренебрежительно заявил Вил, - больше похоже на хлеб, чем на пиво.
Сим с выражением презрения на лице согласно кивнул.
- Не люблю, когда приходится жевать выпивку.
- Оно не такое уж плохое, - возразил я.
- В малых королевствах его пьют беременные женщины.
Арвил упоминал об этом в одной из лекций.
Его варят из цветочной пыльцы, и рыбьего масла, и вишневых косточек.
В нем есть все виды питательных веществ.
- Квоут, мы тебя не осуждаем, - Вилем c обеспокоенным выражением лица положил руку мне на плечо.
- Для нас с Симом не имеет значения, что ты беременная илльская женщина.
Сим хрюкнул, а затем рассмеялся над своим хрюканьем.
Мы втроем медленно шли назад в Университет, пересекая высокую арку Каменного Моста.
Поскольку услышать нас было некому, я исполнил для Сима песню «Осел, осел».
Вил и Сим, спотыкаясь, осторожно направились в свои комнаты в Мьюс.
Но я еще не хотел спать и продолжил бродить по пустым улицам Университета, вдыхая прохладный ночной воздух.
Я гуляющим шагом проходил мимо аптек, стеклодувных и переплетческих мастерских.
Я срезал угол, ступая по аккуратно подстриженной лужайке и вдыхая тонкий, пыльный запах осенних листьев и лежащей под ними зелёной травы.
Окна почти всех таверн и баров были темными, но в борделях горел свет.
Серый цвет камня Зала Мастеров при лунном свете казался серебристым.
Внутри горел один тусклый огонек, который подсвечивал витраж, изображавший Теккама в классической позе: стоящего с босыми ногами у входа в пещеру и обращающегося с речью к толпе юных учеников.
Я миновал Тигель с его бесчисленными трубами, темными и
совсем бездымными на фоне залитого лунным светом неба.
Даже ночью здесь пахло аммиаком и сожженными цветами, кислотами и спиртом: тысячей смешанных запахов, за века впитавшихся в камни здания.
Последними на моем пути были Архивы.
Пятиэтажное здание без единого окна напомнило мне огромный путеводный камень.
Массивные двери были закрыты, но я видел просачивающийся в щели красноватый свет симпатических ламп.
На время допускных экзаменов Мастер Лоррен оставлял Архивы открытыми на ночь, чтобы все члены Арканума могли учиться сколько душе угодно.
Все, кроме одного, разумеется.
Я вернулся к Анкеру и увидел, что в таверне темно и тихо.
У меня был ключ к задней двери, но вместо того, чтобы спотыкаться в темноте, я направился в ближайший переулок.
Правая нога на бочку с дождевой водой, левая на подоконник, левой рукой за железный водосток.
Я тихо добрался до своего окна на третьем этаже, открыл задвижку с помощью кусочка проволоки и влез в комнату.
Было темно, хоть глаз выколи, и я слишком устал, чтобы спускаться вниз и брать огонь из камина.
Так что я дотронулся до фитиля лампы возле кровати,
слегка запачкав пальцы маслом.
Затем я прошептал связывание и почувствовал, как рука моя холодеет, теряя теплоту.
Сперва ничего не произошло, и я нахмурился, пытаясь преодолеть туман в сознании, вызванный алкоголем.
Холод пробрался глубже в руку, заставляя меня дрожать, но фитиль наконец-то загорелся.
Теперь мне было холодно, так что я закрыл окно и оглядел свою комнатушку со скошенным потолком и узкой кроватью.
К своему удивлению, я осознал, что во всем мире не было другого места, где бы я предпочел находиться сейчас.
Я почти что чувствовал, что я был дома.
Возможно, вам это не покажется странным, но для меня это было очень необычно.
Я вырос среди Эдема Ра, и дом для меня никогда не ассоциировался с конкретным местом.
Домом для меня были несколько телег да песни вокруг костра в лагере.
Когда убили мою труппу, я потерял больше, чем семью и друзей детства.
Тогда весь мой мир словно сожгли до основания.
Теперь, после года в Университете, я начинал чувствовать, что здесь мое место.
Очень странное чувство, эта привязанность к месту.
В некотором смысле оно было успокаивающим, но Ра внутри меня был беспокоен и бунтовал
при мысли о том, чтобы пустить корни, как растение.
Засыпая, я размышлял, что обо мне подумал бы отец.
Глава 7
Экзамены.
На следующее утро я плеснул воду на лицо и поплелся вниз по лестнице.
Трактир «У Анкера» только начинал заполняться людьми, пришедшими за ранним завтраком, и несколькими особенно безутешными студентами решивших по-раньше начать напиваться.