И еще, двор этого недостроенного здания выходил на пустырь, где удобно поставить автомобиль. Стройку охранял вечно поддатый сторож, который даже выстрела не слышал. Возможно, наклюкался и завалился спать сразу же после обеда. Словом, информационного толку с него никакого. Ноль.
– Петр, а почему пленку-то не забрали на экспертизу?
– Не знаю. Но она вся в пыли, наверное, никто не захотел руки марать. А вообще-то тут следователь прокурорский всем рулил. Помню, окурки собрали. Гильзу вон там нашли. Про пленку не знаю.
– Принеси мне вон тот черенок от лопаты.
– Но здесь целая лопата.
– Мне, – я отчеканил, чтобы в другой раз он был понятливее, – нужен черенок, а не вся лопата.
Оперативник кивнул, с хрустом отломил черенок и принес его мне.
Я встал на колено, установил черенок на подоконник и как бы прицелился.
Всего в доме напротив было шесть подъездов. Торцом первого подъезда дом выходил на внутридворовую дорожку. Торцом шестого подъезда – на улицу. Улицу тихую, автомобилями не заставленную. Машину с охраной сенатор оставил как раз на этой улице. Сенатор был убит у четвертого подъезда. Он вышел, и оп!
А вот и не оп! Снайперу надо время прицелиться. Знать, когда сенатор выйдет из подъезда, он не мог. Значит, ему необходимо несколько секунд. В то же время сенатор вряд ли стоял около подъезда. Он должен был выйти и бодрым шагом идти прочь отсюда в сторону улицы. А значит, и в сторону снайпера, притаившегося в доме напротив. Что мы имеем?
– Владимир, ты помоложе, поэтому шуруй к третьему подъезду и выполняй наши команды.
Заинтригованный опер вскоре появился на обозначенном месте.
– Пусть перейдет ко второму подъезду, – скомандовал я. Петр продублировал указание по сотовому телефону. – Теперь к первому. Снова к третьему. Теперь вдоль дома, медленно, от первого подъезда к четвертому. Сергей, за прицел, смени меня! Петр, тоже иди сюда. Ну, готовьтесь стрелять в сенатора. Поехали, вот он вышел! Ну, ну!
– Если бы он шел от первого подъезда, то я бы поймал в прицел только около пятого подъезда. Хороший снайпер, наверное, около четвертого был бы готов стрелять.
– Около пятого тебе дерево будет мешать. Около шестого он свернет на улицу. Около первого и второго нельзя попасть в висок. Слишком острый угол получается. Остается стрелять его или у третьего, или у четвертого подъезда. Наверняка, так, чтобы без накладок, я бы стрелял у четвертого. А вы? Коллективное мнение всегда верно. Пошли!
Все вчетвером мы вновь подошли к последнему подъезду сенатора.
– Значит, так, джентльмены. Вы, насколько я понимаю, прошерстили весь этот подъезд. Правильно? Все думали, что сенатор вышел из этого подъезда и здесь же его убили. А он не отсюда вышел, а шел вдоль дома из второго подъезда. Теперь, уважаемые, выверните все из него. В этом подъезде должна сдаваться квартира. Кто ее снимает, неизвестно. На свое имя Сарибеков ее снимать не будет. Да и вообще может снимать без всякой фамилии. В день его убийства сюда должна была заходить девушка лет пятнадцати-шестнадцати, худенькая, длинноногая, скромно, неброско одетая. Волосы у нее светлые ниже плеч. И живет она не в этом доме. И вышла она одна незадолго до сенатора и пошла вон туда, во дворы.
Ваша задача – установить квартиру и возможных свидетелей прихода-ухода этой девчушки. Главное, квартиру.
– У сенатора была малолетняя любовница? – поразился молодой Владимир.
– Заметь, я этого не говорил.
– Про подъезд понял, про девчонку нет, – это Петр решил проследить ход моих мыслей.
– Понимать ничего не надо. Ищите, ищите! И помните, я тоже человек и могу ошибиться. У девчонки могут оказаться яркая куртка или темные короткие волосы. Но это не столько важно. Главное, мы практически точно знаем подъезд и знаем, что девчонка была. Все, за работу!
Договорившись встретиться вечером в управлении, мы разошлись. Опера двинулись делать поквартирный обход. Наверняка уже не первый. Но на сей раз они искали не свидетелей выстрела, а немного другое.
– С чего это ты решил про малолетнюю пассию? – спросил меня Сергей. – И откуда ты это все знаешь? Про волосы, про возраст?
– Да так, знаете ли… Пришло на ум озарение. Местные-то не в курсе вкусов сенатора. А я кое-что разузнал. Судя по всему, он был падок на юных белокурых прелестниц. А что ему еще в этом захолустье делать? Только с любовницей встречаться. Причем встречаться тайно. Даже от своих паладинов тайно. Но это, я думаю, мы вскоре узнаем.