Экономка подала горячее – цельную индейку, обильно политую соусом. Я вновь налил себе минералки, а Наталье, по ее указанию, темного вина в высокий бокал.
– Инна первая решила уйти из-под его опеки. Перед ней всегда была мать, которой с каждым годом все больше отводилась роль домоправительницы. Мать устраивала эта роль, Инну – нет. И она уехала в Москву учиться на фармаколога. Совершенно сама, к удивлению всех знакомых, выбрала профессию и институт. Отец, конечно же, помогал ей. Инна никогда не знала нужды в деньгах. Впрочем, я тоже не знала. Мне грех на него жаловаться. Он никогда не отказывал нам в деньгах, сколько бы мы ни попросили.
Она вновь закурила. Мы попробовали птицу. Нежное мясо, кисловатый соус.
– Смерть матери была для нас страшным ударом. Она умерла внезапно в этом доме, в библиотеке на втором этаже. Какой-то там сердечный приступ, без всяких видимых причин. Инна была в Москве и даже не успела приехать на ее похороны. А может, не захотела, кто ее знает. Приехала позже, дня через три, как раз тридцатого декабря. Отец по этому поводу был в ярости. Он считал, что она просто обязана была все бросить и приехать на похороны. Инна не стала с ним спорить, развернулась и вновь уехала. Так что тот Новый год мы встречали без нее. Потом он поостыл, и после ее возвращения, когда она окончила институт, купил ей эту сеть аптек. Она попросила, он купил. Попросила бы я, и мне бы купил. Просто мне этого ничего не надо.
Мы все посидели молча, размышляя каждый о своем.
– Наталья, а теперь расскажите о себе.
– А что обо мне рассказывать? Окончила школу с английским уклоном. Потом филологический факультет университета. Все это время училась здесь. Никаких частных школ за границей, никаких Оксфордов. Старалась ничем особым не выделяться. Да и отец показную роскошь презирал. Правда, на двадцатилетие подарил мне «Лексус». Я, кстати, до сих пор на нем езжу. Но и двадцать лет бывает раз в жизни, так что это скорее исключение, чем повседневное баловство дочери. После окончания школы Инна почти два года дома просидела, все размышляла, куда бы ей податься. Я же все делала без перерыва. После школы сразу же в университет, потом к отцу на работу. Потом замуж. Года замужества мне вполне хватило, и вот я вновь свободная женщина.
– Вы с мужем здесь жили?
– Боже упаси! Отец его терпеть не мог. В понятии отца мой муж должен быть или богат, как сын Рокфеллера, или быть крутым, как голливудский супермен. Или-или. Без вариантов. Мой же Валера был маленький, худенький, в очках. Ну а денег… Словом, я ему на свадьбу костюм покупала. Не потому, что у него костюма не было. Просто к моему свадебному платью пришлось покупать соответствующий костюм для жениха. На такой ему за год не заработать. Так что с первого дня мы жили отдельно, в моей квартире. После развода я вернулась сюда. Квартира, правда, осталась.
Бесшумно появилась экономка, и Наталья обратилась к ней:
– Фаина Далайхановна, у меня в квартире сейчас кто-то живет?
– Наташа, твою квартиру я сдаю очень приличной семье. Деньги…
– Да я не про деньги. Она же одно время пустая стояла?
– Ровно месяц, пока я выбирала достойных квартирантов.
– Фаина Далайхановна, спасибо за ужин. На сегодня вы свободны.
– Мужчины не будут вторую смену горячего?
– Ой, нет, спасибо большое! Мы уже наелись, – за всех ответил я. Еды на столе было хоть отбавляй, если всю ее с собой прихватить, можно дня два о пропитании не думать.
Экономка с недовольным видом ушла. Судя по глухо хлопнувшей двери, скрылась где-то в глубине дома.
– Она здесь живет? – спросил я.
– Фаина Далайхановна? Нет, в городе. В доме, в пристройке, постоянно живет только садовник. Он же дворник. На въезде, сами видели, два охранника. В левой половине дома жил отец. В правой – я. Мы сейчас находимся по центру коттеджа. Это общие помещения. За нами кухня, кладовые, подсобки.
– А жена вашего отца? Она остается без ужина? Ее к столу не позвали? Или она предпочитает отдельно питаться?
– Я дала ей трое суток, чтобы она выметалась из этого дома. А уж к ужину эту потаскуху я ни за что не допущу.
– Не будем о ней. Мне показалось, что ваша экономка чем-то недовольна.
– Это так бросается в глаза? Мы с утра поссорились. Она, – Наталья нахмурила брови, – очень долго работает в нашей семье. Очень долго. Лет пятнадцать, не меньше. И, конечно же, она стала чувствовать себя как бы членом нашей семьи. Так еще при матери повелось, что все хозяйство семьи, питание, быт, все на ней. Видите, я даже не знаю, за сколько и кому она сдает мою квартиру. Сегодня, например, я позвонила ей и сказала, что у меня к ужину будут двое мужчин из МВД. И вот вся эта сервировка и выбор блюд – продукт ее творчества. Так проще жить.