– Ваш отец должен был сегодня подписать контракт об инвестиции восьмидесяти миллионов долларов в один авиастроительный проект. Вы знали об этом?
– Конечно, знала. Бюрократическая машина в фирме отца работает отменно. Мне пришло письмо с уведомлением о его намерениях. Как-никак я ведь один из совладельцев фирмы, и они обязаны уведомлять меня о таких крупных проектах. По-моему, это была пустая затея. Вложить деньги неизвестно во что. Но если бы не его смерть, то он бы подписал контракт. Ему просто некому было перечить.
– А что теперь будет с работниками, которые обслуживали дом, семью?
– Это имеет отношение к убийству?
– Это моя работа – задавать вопросы. А вообще я хочу понять атмосферу, которая была перед убийством. Познать, так сказать, расклад.
– Фаину Наташка выгонит. Остальных, наверное, оставит.
– Почему выгонит? Я видел, они довольно-таки мило общались.
– Наталья сама вести свои финансовые дела не умеет, но и допускать до них кого-либо не желает. Ей бы по уму выйти замуж за человека, который бы управлял ее капиталом, приумножал бы его, а не строить глазки коллегам по работе. Ей нужен муж-менеджер. А пока такого нет, текущими делами у нее заправляет Фаина. А у них с детства с Фаиной дорогу черная кошка перебежала. Словом, Фаина Наталье и нужна, и нет. Пока был отец живой, она с Фаиной вынуждена была мириться, а теперь, наверное, пожертвует некой финансовой стабильностью и попрет ее. Я, наверное, путано объясняю. Попробую по-другому. У Натальи с дивидендов получалась приличная сумма. Отец опять-таки постоянно давал ей денег. Она их все с какой-то фантастической способностью тратила. Фаина же за деньгами ее присматривала, оплачивала счета, получала деньги за аренду. А теперь у Натальи появится бездонный кошелек, и сколько ни трать, денег все равно будет полно. Зачем ей Фаина? Которая наверняка про Наталью что-то такое знает, что даже в нашей семье выходит за рамки разумного. Что-нибудь еще?
– Немного неловко спрашивать, но, как бы сказать, про ту историю, в Москве…
– Александр Геннадьевич, мне, наверное, с этого и надо было начать. Итак, на четвертом курсе института я познакомилась, сейчас уже толком не помню где, с Игорем Калининым, в определенных кругах известным как диджей Валлентино. Честно говоря, я до сих пор не пойму, чем он занимался и за что ему платили такие огромные деньги. Меня отец никогда в деньгах не обижал, но по сравнению с тем, что было у него… Словом, он мог потратить за ночь столько, сколько мне отец выделял на месяц. Что нас свело, для меня вечная загадка. Мы стали жить вместе… В общем, я с утра уходила в институт, он спал. После обеда он просыпался и шел на студию звукозаписи создавать свои музыкальные композиции, рассчитанные на девочек-малолеток с интеллектом макаки. Около десяти вечера мы встречались в каком-нибудь ночном клубе. Он уже был «под колесами»: зрачки больше глаз, весь такой бодрячок, энергия просто плещет. Где-то около часа я уезжала, а он оставался, как сам говорил, искать вдохновение. Вдохновение он искал в женщинах и еще более сильных наркотиках. К утру он, уже никакой, приползал домой и валился спать, а я на учебу. И так изо дня в день. Всю неделю одно и то же. Но в воскресенье был «мой» день! Ради него я и жила с ним. В воскресенье мы спали до обеда, потом где-нибудь в уединенном ресторане обедали. Вечером просто гуляли по городу, ходили в театр. Не надо улыбаться, мы не пропускали ни одной значимой премьеры. Это был день, свободный от алкоголя и наркотиков. Правда, взбадривающие «колеса» он все равно глотал, но чуть-чуть. Без этих таблеток он просто не мог жить, впадал в депрессию, становился агрессивным. Я понимала, что все, что между нами, временно. Связывать свою жизнь с наркоманом – безумие. Наркомания, вопреки всем врачам, не лечится. Тягу к наркотикам можно заглушить, но навсегда избавиться от нее невозможно.
Она отпила коктейль, не спеша закурила.
– Все-таки с ним мне было интересно, хотя музыки его я не понимала и не понимаю. Но это я. А так, у нашего подъезда постоянно толклись его фанатки. Некоторые просто визжали от восторга, когда его видели. Эти девочки были для Игоря живым щитом: если бы к нам приехала с обыском милиция, то от их воплей у подъезда мы бы сразу же узнали, что к нам непрошеные гости. Пару раз, кстати, так и было: когда милиционеры входили в квартиру, мы уже успевали все таблетки и порошки спустить в унитаз. Некоторые из поклонниц, которые посимпатичнее и без комплексов, приезжали к Игорю в ночные клубы. Я еще не успею уехать, смотрю, где-нибудь у бара мелькнет знакомая мордашка. Падок он был на девушек, ох как падок! Таблетки, которые поддерживали его психику, делали его сексуально раскрепощенным, и, как бы сказать, словом, мог он заниматься сексом часами, без устали. Я, как женщина, со временем перестала его удовлетворять. Ему нужно было все больше и больше. Мы несколько раз здорово ссорились на эту тему, но у него всегда была отговорка: я не могу, мне постоянно надо женщину. Кстати, по воскресеньям, без наркотиков и допинга, ему не надо было ничего. Вообще ничего: ни меня, ни другой женщины. Весной 2004 года меня задержали с героином. Дело прошлое, но я и тогда и сейчас утверждаю: никакого героина у меня не было. Я сама никогда ни «колес», ни кокаина не пробовала. Хотя какие-то таблетки типа «экстази» пару раз перед дискотекой пробовала. Но чтобы героин? Я что, похожа на сумасшедшую? Вам интересно?