– Моя дочь слишком возбуждена, – нервно сказал Рутвен. – Она…
– Не будем говорить об этом, генерал, – голос Вилэнда был таким же вежливым, как обычно, но он казался взвинченным. – Ройял, покажите Яблонскому и Тальботу их комнаты. Они находятся в восточном конце нового крыла особняка. Сейчас эти комнаты прибирают.
Ройял кивнул, но Яблонский сделал жест, останавливая его.
– Та работа, которую Тальбот должен выполнить, в этом доме?
Генерал Рутвен посмотрел на Вилэнда и покачал головой.
– Где он должен будет выполнить эту работу? Если этого парня увезут отсюда и кто-то опознает его на расстоянии 150 километров, нас ждут крупные неприятности. Причем самые крупные неприятности будут у меня, так как я должен буду распроститься со своими денежками. Думаю, что имею право на гарантии на этот счет, генерал.
Снова Рутвен и Вилэнд обменялись мимолетными взглядами, и генерал едва заметно кивнул головой.
– Считаю, что мы должны посвятить вас в это дело, – сказал генерал. – Работа предстоит на объекте Х-13, на моей нефтяной вышке, находящейся в заливе, – он слабо улыбнулся, – в 24 километрах отсюда и далеко от берега. Там вообще нет людей, которые могли бы увидеть Тальбота.
Яблонский кивнул, словно ответ генерала на какое-то время удовлетворил его, и замолчал. Я уставился в пол и не осмелился поднять глаза.
– Пойдемте, – тихо сказал Ройял.
Я допил виски и встал. Тяжелая дверь библиотеки открывалась наружу в коридор. Ройял, в руке у которого был пистолет, отступил в сторону, пропуская меня.
Видимо, Ройял чего-то не додумал. А может быть, его обманула моя хромота. Люди довольно часто думали, что хромота замедляет мои движения, но они ошибались.
Валентине куда-то исчез. Я вышел в коридор, замедлил шаг и, держась ближе к стене, зашел за дверь, словно дожидаясь, когда подойдет Ройял и покажет мне, куда идти дальше. Потом резко повернулся и ударил правой ногой в дверь с такой быстротой и силой, на которые только был способен.
Ройял оказался зажатым между дверью и стеной. Если бы была зажата его голова, это означало бы конец представления. Но в щели были зажаты его плечи. Этого было вполне достаточно, чтобы он взвыл от боли и пистолет выпал из его руки, отскочив метра на два, в коридор. Я бросился за пистолетом, схватил его за ствол, перевернулся. Но, еще не успев разогнуться, услышал за спиной чьи-то быстрые шаги. Рукоятка пистолета угодила нырнувшему вниз Ройялу в лицо, я не знал, куда именно ударил его, но судя по звуку, удар был такой, словно двухкилограммовый топор врезался в ствол сосны. Он потерял сознание, прежде чем успел ударить меня. И все-таки Ройял помешал мне: топор не может остановить падение срубленной сосны. Для того, чтобы столкнуть его и перехватить пистолет за рукоятку, потребовалось не более двух секунд. Но двух секунд всегда бывает достаточно такому человеку, как Яблонский.
Он ударил меня ногой по руке, в которой был зажат пистолет, и оружие упало в шести метрах от меня. Я сделал бросок, чтобы схватить Яблонского за ноги, но он с легкостью боксера наилегчайшего веса отскочил к стене и прижался к ней, потом поднял колено и с такой силой ударил меня, что я упал плашмя, врезавшись в косяк открытой двери. А потом было уже слишком поздно, я увидел в руке у Яблонского пистолет, направленный мне в переносицу.
Я медленно поднялся и уже не делал попыток сопротивляться. Через открытую дверь в коридор вбежали генерал и Вилэнд с пистолетом в руке. Они сразу же успокоились, увидев, что Яблонский держит меня под прицелом. Вилэнд наклонился и помог стонущему Ройялу принять сидячее положение. У Ройяла была глубоко рассечена левая бровь и сильно кровоточила. Завтра на этом месте вздуется желвак величиной с гусиное яйцо. Чтобы прийти в себя, Ройял несколько секунд тряс головой, потом ладонью стер кровь и медленно стал обводить всех взглядом, пока его глаза не встретились с моими. Я ошибался, думая, что глаза у Ройяла пустые и ровным счетом ничего не выражающие. Заглянув в них, я вдруг почувствовал влажный запах только что вырытой могилы.
– Вот теперь я убедился, джентльмены, в том, что действительно нужен вам, – весело сказал Яблонский. – Никогда бы не подумал, что кто-то, выкинув с Ройялом такой номер, останется жив и невредим, чтобы хвастаться друзьям своей ловкостью. Теперь мы все убедились в том, на что способен Тальбот. – Яблонский сунул руку в боковой карман, вытащил довольно изящные, из вороненой стали, наручники и ловко защелкнул их на моих запястьях. – Сувенир, оставшийся мне на память от тяжело прожитых лет, – объяснил он. – Может быть, в этом доме найдется еще одна пара наручников, проволока или цепь?
– Это можно устроить, – почти механически ответил Вилэнд. Он все еще не мог поверить в то, что произошло с его надежным палачом.
– Отлично, – усмехнулся Яблонский и посмотрел на Ройяла. – Можете сегодня не запирать дверь на ночь. Тальбот не тронет ни единого волоска с вашей головы.
Ройял перевел мрачный и злобный взгляд с моего лица на Яблонского. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. У меня появилось такое ощущение, что в голове Ройяла возникла мысль вырыть еще одну могилу.
Дворецкий повел нас наверх. Мы прошли по узкому коридору в конец большого дома. Он вынул из кармана ключ, отпер дверь и пропустил нас в комнату. Это была спальня, скудно обставленная дорогой мебелью. В углу умывальник, а у правой стены, в самом центре, деревянная кровать. В стене слева еще одна дверь. Дворецкий вынул ключ из кармана и отпер ее. Это была еще одна спальня – зеркальное отражение первой спальни, но только кровать была не современной, а старинной, с никелированными спинками в виде решетки. Кровать выглядела так, словно была сделана из куска фермы моста, возведенного на острове Ки-Уэст. Она была очень массивной и прочной. Наверное, эта кровать предназначалась для меня.
Мы вернулись в первую спальню, и Яблонский протянул руку в сторону дворецкого:
– Теперь дай, пожалуйста, ключи от комнат.
Дворецкий заколебался, неуверенно посмотрел на Яблонского, пожал плечами, отдал ему ключи и повернулся, чтобы уйти. Яблонский остановил его и добродушно сказал:
– Этот маузер, дружок, я всегда ношу при себе. Вот здесь. Неужели ты хочешь, чтобы двумя-тремя выстрелами я снес тебе башку?
– Боюсь, что не понимаю вас, сэр.
– Ты сказал – сэр? Неплохое обращение. Признаться, не ожидал, что у них тут есть книги с инструкциями о системе замков для дверей камер тюрьмы в Алькатрасе. – Немного помолчав, он приказал: – А теперь давай еще один ключ, дружок, ключ от коридора.
Дворецкий нахмурился, отдал третий ключ и ушел, с силой хлопнув дверью. Но это была очень прочная дверь, и она выдержала.
– В инструкции по охране камер тюрьмы в Алькатрасе дворецкий, видимо, пропустил главу, в которой говорилось о том, как надо запирать двери.
Яблонский усмехнулся, запер дверь, стараясь производить как можно больше шума, задернул шторы и быстро осмотрел стены в поисках глазков для подсматривания. Потом он подошел ко мне. Раз пять-шесть он врезал своим огромным кулаком по здоровенной пальме, размахнувшись, ударил ногой в стену и с такой силой ударил кулаком по креслу, опрокинув его, что этот удар потряс всю комнату.
Потом не слишком тихо он сказал:
– Как только будешь готов, вставай, дружок. Будем считать, что это просто предупреждение, и не пытайся выкинуть какие-нибудь фокусы, подобные тому, который ты попробовал выкинуть с Ройялом. Стоит тебе только пошевелить пальцем, можешь считать, что на твою голову обрушится небоскреб «Крайслер Империал».
Я не пошевелил пальцем. Не пошевелил пальцем и Яблонский. Мы усиленно прислушивались к тишине. И тишина в коридоре не была нерушимой. Из коридора слышались плоскостопные шаги и затрудненное свистящее аденоидное дыхание дворецкого, с трудом вырывающееся из его перебитого носа. Дворецкому поручили совсем не подходящую для него роль последнего из могикан, и он находился в пяти-шести метрах от нас, но вскоре толстый ковер поглотил последние отзвуки его шагов, которым вторило поскрипывание пола.
Яблонский вытащил ключ, тихо отомкнул наручники и положил их в карман, затем так сильно потряс мне руку, будто хотел сломать все до единого пальца. По крайней мере, у меня было такое ощущение. Но несмотря на это, я улыбался во весь рост с таким же удовольствием, с каким улыбался мне в ответ Яблонский. Мы закурили и молча стали тщательно, как зубной щеткой, прочесывать обе комнаты в поисках потайных микрофонов и подслушивающих устройств. Комната была нашпигована ими до отказа.