— Садитесь, — я посмотрел на девушку и кивнул, указав на полицейскую машину. — Да поживее!
Краем глаза я видел, как она открыла дверцу машины. Одновременно успел окинуть взглядом и «студебекер». Я потратил три или четыре секунды на поиски защелки, чтобы открыть капот, добраться до двигателя и испортить его. Но время, время! И я решил не экономить патроны. Пуля кольта разворотила основательную дыру на боковой поверхности шины. «Студебекер» тяжело осел.
Девушка уже сидела в «шевроле». Не затруднившись тем, чтобы открыть дверцу машины, я перемахнул через нее и опустился на место водителя. Мельком взглянул на приборную доску. Ключа зажигания, который должен был, как я помнил, торчать на месте, там не было. Я схватил белую сумку, лежащую на коленях у девушки, и высыпал ее содержимое на сиденье рядом с собой. Ключи от машины оказались сверху всей этой кучи. Это означало только одно: девушка сунула их на самое дно сумки. Я мог бы поклясться, что она испытывает страх, но еще с большим рвением поклялся бы в том, что ее воля противостоит страху.
— Видно, вы решили: это самое умное, что можно предпринять в данной ситуации. Если еще хоть раз попытаетесь выкинуть нечто подобное, очень пожалеете об этом. Я вам это обещаю. — Говоря все это, я запустил двигатель, нажал на кнопку автоматической коробки передач, снял машину с ручного тормоза и так резко дал газ, что задние колеса сначала завизжали, завертевшись с бешеной скоростью, пробуксовав на покрытой гравием дорожке, и машина рванулась вперед.
Я довольно опытный водитель, и если речь идет об устойчивости и о маневрировании, то американские машины не вызывают у меня восторга. Но что касается разгона, тут мощные американские машины с их восьмицилиндровыми двигателями могут дадут сто очков вперед любой модели как британской, так и европейской.
Машина пошла так, словно была снабжена ракетным ускорителем. Я решил, что так как она принадлежала полиции, то имеет форсированный движок. Взяв под контроль машину, я бросил беглый взгляд в зеркало — здание суда уже далеко позади и рядом с ним выбежавшие судья с шерифом. Впереди крутой поворот вправо, я резко повернул руль. Машину занесло. Несмотря на это, ногу с педали газа я не снял, и мы вырвались за пределы города. Впереди был простор!
Глава 2
Машина шла по шоссе на север. Серая от пыли лента дороги на несколько десятков сантиметров возвышалась над уровнем лежащей за пределами шоссе земли. Слева искрилась и сверкала, как переливающийся изумруд, озаренная палящим солнцем поверхность Мексиканского залива. Между шоссе и заливом по побережью шла не вызывающая интереса полоса низких мангровых деревьев, а справа мелькал заболоченный лес, но, вопреки моему ожиданию, это были не пальмы или карликовые пальмы, которые я думал встретить в этих местах, а сосны и приводящие в уныние перелески из молодой сосновой поросли.
Езда не доставляла мне удовольствия. Я вел «шевроле» на такой скорости, на какую только решил отважиться, и мягкое покачивание подвески отнюдь не давало мне ощущения безопасности. Не хватало солнцезащитных очков. Хотя солнце не ослепляло прямыми лучами, безжалостный свет этого субтропического светила, сверкающего в небе прямо над шоссе, был таким резким, что причинял боль глазам. Машина была открытой, но лобовое стекло такое большое и выпуклое затрудняло проникновение в кабину свежего воздуха и в ней была жара, несмотря на то, что ветер свистел в ушах, ведь скорость, если верить спидометру, превышала 130 километров в час. Там, в зале суда, температура достигала почти 40 °C, а какой она была здесь, в этом открытом пекле, даже невозможно представить.
Езда не доставляла удовольствия и девушке. Она даже не побеспокоилась снова положить в сумочку барахло, которое я вытряхнул. Несколько раз, когда машина делала очередной крутой поворот, она хваталась рукой за верхнюю кромку двери, но, не считая этого, не сделала ни единого движения с тех пор, как Саус-Венис остался позади. Только повязала белым шелковым шарфом светлые волосы. Сидела молча, не взглянув на меня ни разу, и я не представлял, какого цвета у нее глаза. Раз или два я посмотрел на нее, но она все время смотрела вперед. Губы плотно сжаты, лицо бледное, на левой щеке горело яркое пятно. Она все еще боялась, и может, боялась сильнее, чем сначала. Возможно, она думала о том, что с ней будет. Я и сам думал об этом.