— Валентино? — недоуменно повторила она, все еще принимая меня за сумасшедшего.
— Ну да. Эта горилла, которая сидела в трех рядах сзади от вас в зале суда. Если ваш старик проявляет такой же здравый смысл в приобретении нефтяных скважин, как в выборе ваших телохранителей, то вы скоро обанкротитесь.
— Обычно меня сопровождает не он, — Мэри закусила губу, и что-то похожее на тень боли промелькнуло в ее ясных серых глазах. — Я очень обязана вам, мистер Яблонский.
Он снова улыбнулся и промолчал. Потом вытащил пачку сигарет, постучал пальцами по дну и зубами вытащил одну сигарету. Вынул спички в бумажной упаковке и кинул сигареты со спичками мне. Именно так поступают парни высокого класса в наше время. Цивилизованные, вежливые, подмечающие все. Гангстеры тридцатых годов не идут ни в какое сравнение с ними. Именно поэтому такие парни, как этот Яблонский, особенно опасны: они похожи на смертельно опасный айсберг, семь восьмых их смертельных опасностей тоже не видны. Да, гангстеры тридцатых годов очень проигрывают на их фоне.
— Мне кажется, вы уже можете применить свой маузер, — продолжала Мэри Блер. Она была далеко не так хладнокровна и спокойна, какой хотела казаться. И хотя говорила ровным спокойным голосом, я видел, как пульсирует голубая жилка у нее на шее: она билась с такой силой, с какой рвется вперед гоночный автомобиль на ралли. — Ведь теперь этот человек не представляет для меня опасности?
— Это точно, — успокоил ее Яблонский.
— Благодарю вас, — у нее вырвался едва заметный вздох, словно она до сих пор не могла поверить в то, что весь этот кошмар кончился и что теперь ей нечего бояться. Она сделала несколько шагов по комнате. — Сейчас я позвоню в полицию.
— Нет, — спокойно возразил Яблонский.
Она остановилась:
— Что вы сказали?
— Я сказал: нет, — пробормотал Яблонский. — Ни телефонных звонков, ни полиции. Обойдемся без представителей закона.
— Что вы этим хотите сказать? — На щеках девушки загорелись два ярких красных пятна. Когда я в прошлый раз их видел, они говорили о страхе, на этот раз это, похоже, была злость. Поскольку ее отец потерял счет своим нефтяным скважинам, она, похоже, не привыкла, чтобы люди ей перечили.
— Мы обязаны вызвать полицию, — медленно и спокойно, словно объясняя что-то ребенку, сказала она. — Этот человек — преступник. Преступник, которого разыскивает полиция. Он — убийца. Он убил какого-то человека в Лондоне.
— В Саус-Венис он тоже убил человека, — спокойно добавил Яблонский. — Сегодня в 17.40 скончался патрульный Доннелли.
— Доннелли умер? — прошептала она. — Вы уверены в этом?
— В 18.10 я собственными ушами слышал об этом по радио. Сводку передали перед тем, как я, выслеживая вас, выехал со стоянки. Говорили что-то о хирургах, о переливании крови. Видно, судьба. Парень скончался.
— Это ужасно! — она мельком взглянула на меня. Ее глаза вспыхнули и тут же погасли, словно вид мой был ненавистен ей. — А вы еще говорите: «Не вызывайте полицию». Что хотите этим сказать?
— То, что уже слышали, — ответил он. — Никаких законников.
— У мистера Яблонского есть свои собственные соображения на этот счет, мисс Рутвен, — сухо сказал я.
— Суд над вами здесь будет скорым, — бесстрастно произнес Яблонский. — И для человека, которому остается жить не более трех недель, вы ведете себя довольно хладнокровно. Отойдите от телефона, мисс!
— Надеюсь, вы не станете стрелять в меня? — она уже пересекла комнату. — Вы-то ведь не убийца?
— Я не стану стрелять в вас, — согласился Яблонский. — Это противоречит моим планам. — Он сделал три широких шага и настиг ее. Движения его были быстры и бесшумны, как у кота. Он отобрал у нее телефонный аппарат и, схватив за руку, отвел к креслу рядом со мной. Ее попыток вырваться он даже не заметил.
— Значит, вы не хотите приглашать представителей закона? — задумчиво спросил я. — И их появление здесь сейчас не входит в ваши планы?
—Ты думаешь — пробормотал он. — Что поэтому я сейчас не стану стрелять?
— Да, именно так я думаю.
— Я не поставил бы на эту карту, — улыбнулся он.
А я поставил именно на это. Засунул ноги под кресло, руки положил на подлокотники, спинка его плотно прижималась к стене. Резко оттолкнувшись от кресла, я рванулся и нырнул почти параллельно полу, метя головой в живот Яблонского.
Мне не удалось попасть в свою мишень. Я хотел убедится, какие способности у этого уверенного в себе человека. Убедился. Он наглядно продемонстрировал кое-что: перебросил пушку из правой руки в левую, молниеносным движением выхватил из кармана пиджака кастет и с поразительной быстротой ударил напавшего на него сверху по голове. Конечно, он ожидал, что я выкину нечто подобное. И все же это зрелище было достойно самых искушенных ценителей: ловок был этот парень, очень ловок.