— Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, — лицо шофера потемнело, видимо, вежливый тон с трудом давался ему. — Я должен позвонить.
Он повернулся, открыл дверь, вошел в небольшую прихожую, поднял трубку и после короткого разговора нажал кнопку.
Тяжелые ворота бесшумно и легко, словно бы сами по себе, раскрылись.
— Этой крепости не хватает только рва с водой и подъемных ворот, — пробормотал Яблонский, когда машина тронулась. — Старый генерал хорошо приглядывает за своими миллионами. Окна с электрической сигнализацией, патрули, собаки… Всего хватает, а, леди?
Она промолчала. Мы проехали мимо большого гаража на четыре машины, пристроенного к сторожке. Гараж был в виде навеса без дверей, и я имел возможность убедиться, что был прав в своих предположениях относительно «роллс-ройсов». Их было два: один песочно-коричневый с бежевым. Другой голубой с металликом. Стоял там и «кадиллак». Им, наверное, пользовались для доставки продуктов.
Яблонский заговорил снова:
— Пижон, клоун. Я имею в виду англичанина. Где только вы нашли этого слабака?
— Хотела бы я посмотреть, как бы вы сказали ему это без пистолета в руке, — спокойно сказала девушка. — Он с нами уже три года. Девять месяцев назад трое мужчин в масках вломились в наш автомобиль. В автомобиле были только Кеннеди и я. Все они были вооружены. Один из них мертв, а двое других все еще в тюрьме.
— Просто ему повезло, — усмехнулся Яблонский и снова погрузился в молчание.
К дому вела узкая длинная асфальтированная аллея, извивающаяся между густо растущими деревьями. Небольшие вечнозеленые листья «живых дубов»[3] и длинные намокшие серые гирлянды бородатого испанского мха высовывались на дорогу и, свешиваясь вниз, цеплялись за крышу и боковые стекла автомобиля. Внезапно деревья расступились, и в свете фар открылись расположенные в строгом порядке группы обычных и карликовых пальм. И за ступенчатой гранитной балюстрадой и посыпанной гравием террасой показался дом генерала.
Девушка сказала, что это обычный дом для семьи. Но он был построен для семьи человек из пятидесяти. Дом был громадный. Старый белый особняк колониального типа. Такие особняки строили еще до гражданской войны Севера и Юга. Дом был такой старый, что поскрипывал. С огромным двухэтажным крыльцом с колоннами, с необычной двускатной крышей, какой я никогда раньше не видел, и таким количеством окон, что для них требовался очень активный, работающий круглый год мойщик окон. Над входом висели два больших старинных фонаря с мощными лампами. Такими фонарями раньше украшали кареты.
Под лампами стояли встречающие. Я не ожидал ничего подобного. Подсознательно ожидал, что будет старинная церемония приема с полным соблюдением этикета. Думал, нас встретит дворецкий, который предложит пройти в библиотеку, где будет генерал, маленькими глотками потягивающий свой скотч перед камином, потрескивающим сосновыми поленьями.
Думать о подобном приеме было полной глупостью. Когда ждешь возвращения дочери с того света и вдруг раздается звонок входной двери, то уже не до виски. Человеку не до виски, если он не может найти себе места от тревоги.
Шофер уже предупредил всех: нас ждали. И дворецкий тоже был среди них. Он спустился по ступенькам, держа в руке огромный зонт. Зонт был таких же размеров, как зонт для гольфа. Дворецкий вышел прямо под дождь. Он не походил на обычного дворецкого. Ливрея была слишком мала и туго обтягивала мощные руки, плечи и грудь. Он скорее был похож на гангстера, чем на дворецкого. И его лицо никоим образом не рассеивало этого впечатления. Он мог бы вполне сойти за двоюродного брата Валентино, того обезьяноподобного парня в зале суда. Вполне возможно, что они еще более близкие родственники. У него даже точно такой же сломанный нос.
У генерала странный подход к выбору персонала — дворецкий и шофер, это же разные вселенные.
Тем не менее дворецкий казался достаточно вежливым. Во всяком случае, его учтивости хватило до того мгновения, когда он увидел, кто сидит за рулем машины. Увидев меня, он сделал резкий поворот, обошел машину спереди и сопроводил Мэри Рутвен под отеческий кров. Она бросилась вперед и стала обнимать отца.
Яблонскому и мне пришлось идти под дождем. Мы вымокли, но никого это, похоже, не волновало. К этому времени девушка перестала обнимать отца. И я хорошо разглядел его. Это был очень высокий, худощавый, но не слишком худой мужчина в серебристо-белом хлопчатобумажном костюме. Цвет костюма абсолютно гармонировал с цветом волос. Длинное худощавое, словно изваянное из камня, лицо, похожее по типу на лицо Линкольна. Правда, почти вся нижняя половина его была скрыта роскошными седыми усами и бородой. Он не походил на крупного делового магната, если ориентироваться на тех, кого мне довелось встретить в жизни. Но так как он обладал громадными миллионами долларов, он мог позволить себе выглядеть так, как ему нравилось.
3
«живой дуб» — в Северной Америке вечнозеленые дубы широко распространены в теплых районах — юго-восточная Вирджиния, Флорида