— Вы еще не приговорены, — он поднял бокал. — За ваше здоровье, Тальбот.
— Весьма остроумно, — усмехнулся я. — Интересно, как поступают с такими, как я, в штате Флорида, генерал? Суют в рот цианид или поджаривают на электрическом стуле?
— За ваше здоровье, Тальбот, — повторил генерал. — Вы пока не осуждены, и, вполне возможно, вас вообще не осудят. У меня есть для вас одно предложение.
Я осторожно опустился в кресло. Бутсы Валентимо, наверное, задели какой-то нерв в моей ноге, поскольку мускулы непроизвольно дрожали. Я махнул рукой в сторону лежащих на журнальном столике газет.
— Как я понимаю, вы уже прочли это. И, как я понимаю, вам известно, что произошло сегодня в зале суда, и известен отчет об этих событиях. Какое предложение может сделать такой человек, как вы, генерал, такому человеку, как я?
— Весьма заманчивое… — Я хочу, чтобы вы оказали мне одну маленькую услугу, в обмен за которую я предлагаю вам жизнь.
— Отличное предложение. И в чем же заключается эта маленькая услуга, генерал?
— В данную минуту я не могу сказать об этом. Только через тридцать шесть часов — ведь вы назвали такой срок, Вилэнд?
— Да. К этому времени мы уже получим сообщение, — согласился Вилэнд. Теперь, когда я внимательно рассмотрел его, он все меньше и меньше казался мне похожим на генерального директора.
Вилэнд затянулся своей «Короной» и посмотрел на меня:
— Итак, вы приняли предложение генерала?
— Не смешите меня. Что еще мне остается? Ну а после выполнения работы, какой бы она не была?
— Вас снабдят бумагами, паспортом и направят в одну южноамериканскую страну, в которой вам нечего будет бояться, — ответил генерал. — У меня есть связи.
«Черта с два мне дадут бумаги и направят путешествовать по Южной Америке, — подумал я. — Мне дадут пару железных носков и отправят прямиком на дно Мексиканского залива».
— А если не соглашусь, что тогда?
— Если не согласитесь, тогда восторжествует высокое чувство гражданского долга и вас передадут копам, — с язвительной улыбкой вмешался в разговор Яблонский. — А от этого дела воняет до небес, поверьте мне! Вы – и вдруг понадобились генералу! Ведь он практически может нанять любого человека в стране! Интересно, на кой черт вы понадобились генералу? Он может нанять практически любого человека в стране. Зачем ему потребовалось нанимать убийцу? Какую услугу вы можете оказать ему? Почему он готов помочь убийце, которого разыскивает полиция, избежать правосудия? — Яблонский задумчиво потягивал виски. — Генерал Блер Рутвен — моральный оплот Новой Англии, второй человек после Рокфеллеров, человек, известный своими высокими помыслами и добрыми деяниями… А от этого дела воняет. Вы ловите рыбку в мутной воде, генерал… В очень грязной и мутной воде. Вы можете увязнуть по самую шею, генерал. Одному Богу известно, какие ставки в этой игре. Только это, должны быть, фантастически высокие ставки, — он покачал головой. — Если бы кто-то сказал мне об этом, если бы я не слышал это сам, никогда бы не поверил.
— Ни в своих поступках, ни в мыслях я не был бесчестным никогда, — твердо заявил генерал.
— Черт знает что! — воскликнул Яблонский. Несколько минут он молчал и потом сказал: — Благодарю за отличное виски, генерал. Помните, если вы связались с дьяволом, пеняйте на себя. Сейчас я возьму свою панаму, чек, эту неплохую прибавку к пенсии, и отправлюсь своей дорогой.
Я не видел, кто подал сигнал. Возможно, Вилэнд. Я не видел, откуда в руке Ройяла появился пистолет. Это был крохотный, совершенно плоский пистолет с обрезанным стволом. Пистолет был еще меньше «Лилипута», который отобрал у меня шериф. Но у Ройяла был меткий глаз охотника за белками, и этого оружия ему было достаточно: крошечная дырочка в сердце от пули из этого пистолета превращает в мертвеца с таким же успехом, как огромная дыра от выстрела из кольта .
Яблонский задумчиво посмотрел на пистолет:
— Значит, вы предпочитаете, чтобы я остался, генерал?
— Уберите этот проклятый пистолет, — взорвался Рутвен. — Яблонский в одном лагере с нами. По крайней мере, я надеюсь, что он перейдет в наш лагерь. Да, я предпочитаю, чтобы вы остались. Но я думаю, что вы сами этого захотите. И для этого угрожать оружием лишнее.
— А что еще может заставить меня захотеть? — осведомился Яблонский, обращаясь ко всем сразу. — Может быть, генерал, который по своей воле не совершил ни единого бесчестного поступка в своей жизни, решил придержать выплату денег по этому чеку? А может, он вообще решил порвать этот чек, если я не захочу остаться?