Моим глазам открылась вся панорама объекта Х-13 .
У самого края платформы уходила в небо с приподнятого основания, собственно сама буровая вышка, кажущаяся еще более внушительной и массивной от снующих возле основания людей. Я предполагал, что в этом основании расположен генератор, вырабатывающий электроэнергию, механизмы и жилые помещения. Та часть платформы, где я стоял была почти пустой и представляла собой полукруглую площадку, которая, выходя за пределы платформы, нависала над поверхностью моря. Назначение этого большого, ничем не занятого пространства на какую-то минуту озадачило меня, но потом я вспомнил: Мэри Рутвен говорила, что генерал обычно летал с вышки на берег и с берега на вышку вертолетом. Вертолету требовалось место для посадки. Это место и являлось посадочной площадкой.
У основания буровой по всей ширине платформы тянулся целый ряд больших складов предназначенных, в основном, для хранения бочек. В этих бочках находилась химическая смесь баритов, добавляемая под давлением в цементный раствор для формирования наружных стенок скважины. Мужики, используя кран на гусеничном ходу, передвигали эти большие бочки. Именно там могло быть то, что мне нужно.
Я направился туда. Теперь от моей осторожности и бесшумного передвижения ничего не зависело. Наоборот, это могло показаться подозрительным.
Самым важным теперь был фактор времени: погода заметно ухудшилась, ветер стал вдвое сильнее, чем полчаса назад. Капитан Зеймис, наверно, уже лезет на мачту от нетерпения и от того, что он будет вынужден отплыть, не дождавшись меня. Но что толку об этом думать, и, выбросив эти мысли из головы, я направился к первому складу.
Дверь открывалась при помощи тяжелой стальной задвижки. Других замков не было. Я отодвинул щеколду, потянул дверь на себя и вошел внутрь в кромешную тьму. Включил фонарь, тут же нашел выключатель, включил свет и огляделся.
Длина хранилища — около тридцати метров. На почти пустых, расположенных с двух сторон стеллажах лежали трубы с резьбой на концах, чуть короче длины помещения. Почти на самом конце труб были глубокие вмятины — отметины чьих-то мощных металлических клыков. Ничего больше в этом помещении не было. Я выключил свет, вышел из хранилища, запер на задвижку дверь и почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку.
— Что это вы тут ищете, приятель? — голос был грубым, не терпящим шуток, и так же несомненно принадлежал ирландцу, как только что вылезший из земли росток трилистника принадлежит эмблеме Ирландии.
Я медленно, чтобы успеть обеими руками плотнее запахнуть у горла пиджак, словно защищая себя от ветра и холодного дождя, который начал барабанить по палубе, слабо поблескивающей под лучами верхних ламп, обернулся. Все в порядке, горловина моего гидрокостюма спрятана. Перед мной стоял коренастый невысокого роста человек средних лет с потрепанным лицом, выражение которого могло быть в зависимости от настроения то простодушным, то свирепым. В данную минуту выражение лица не сулило ничего хорошего, но не было и свирепым…
Приходилось рисковать:
— Я действительно ищу здесь кое-что, — я не только не пытался скрыть свой английский акцент, а, наоборот, старался преувеличить его. Заметный высококлассный английский акцент не вызывает в Штатах иного подозрения, кроме того, что его обладатель занимается благотворительностью; и такого человека всегда принимают за слегка тронутого. — Дело в том, что меня просили переговорить с мастером. Вы, случайно, не мастер?
— Ей-богу. — Видимо, он хотел сказать ирландское «конечно», и теперь усиленно соображал, как начав с «ей-богу» закончить предложение, чтобы оно вышло боле менее литературным. Видимо ему в голову ничего не пришло и он, плюнув на это, просто спросил:
— Вас направил ко мне мистер Джеральд?
— Да, совершенно верно. Сегодня такая мерзкая погода, не правда ли? — я надвинул на глаза шляпу. — Вам сегодня не позавидуешь, ребята…
— Если искали меня, — перебил он, — то что вы позабыли здесь?
— Я нашел вас, но увидел, что вы заняты, и, поскольку он думает, что он потерял это где-то здесь, я решил поискать сам, знаете…