Вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, я издал соответствующий моменту возглас досады. Предстоящая мистеру Куррану шестичасовая работа на палубе, да еще в такую мерзкую погоду, исключала то, что он станет интересоваться чем-либо еще.
Он сделал движение, чтобы уйти вслед за своими людьми, которые прошли мимо нас.
— Вы идете, мистер Фарнбороу?
— Пока нет, — я слабо улыбнулся. — Пойду укроюсь от дождя в телефонной будке на несколько минут, обдумаю, что сказать генералу, — на меня нашло вдохновение. — Он звонил пять минут назад. Вы же знаете, что он за человек. Одному Богу известно, что сказать ему.
— Что и говорить, человек он суровый, — эти слова мастер произнес машинально: его голова была занята мыслями о том, как извлечь бур. — Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Фарнбороу.
— Конечно. Благодарю вас, — я дождался, пока он скроется из виду, и уже через пару минут был в резиновой лодке, а вскоре нас втащили на борт «Металена».
— Вас не было слишком долго, мистер Тальбот, — недовольным голосом сказал капитан Зеймис.
Его небольшая фигура походила в темноте на обезьяну, суетливо прыгающую по палубе судна, которое то поднималось на волнах, то проваливалось в глубину. При этом, несмотря на все свои прыжки, обезьяне удавалось каким-то чудом не свалиться за борт. Шум мотора стал теперь намного громче не только из-за того, что капитан увеличил обороты мотора, чтобы уменьшить натяжение каната, привязывающего «Метален» к опоре, но также и потому, что судно прыгало на волнах с такой силой, что почти при каждой волне его нос глубоко зарывался в воду, а корма поднималась так резко, что шум работающего мотора сопровождался каким-то глухим отзвуком.
— Успешно сходили? — крикнул капитан Зеймис прямо мне в ухо.
— Нет.
— Жаль. Теперь это уже не имеет значения. Мы должны немедленно отплыть.
— Я прошу всего десять минут, Джон. Только десять минут. Это очень важно.
— Нет. Мы должны отплыть немедленно, — он уже отдал молодому греку команду «отчалить», но я вцепился в его руку.
— Неужели вы трус, капитан Зеймис? — это был запрещенный прием, но положение мое было отчаянным.
— Да, я начинаю бояться, — с достоинством ответил капитан. — Все разумные люди знают, когда наступает время бояться, и я тоже не считаю себя дураком, мистер Тальбот. Бывают ситуации, когда не бояться значит быть эгоистом. У меня шестеро детей, мистер Тальбот.
— А у меня трое. — У меня больше не было ни одного ребенка, я даже не был теперь женат.
Около минуты мы стояли, цепляясь за мачту, а «Метален» сильно бросало на волнах и раскручивало в этой кромешной тьме под густой тенью, отбрасываемой буровой вышкой. Если не считать свиста ветра и шума дождя, барабанящего по одежде и снастям, то это была долгая минута тишины. Я изменил тактику.
— От этого зависят жизни людей, капитан Зеймис. Не спрашивайте, откуда мне это известно, могу сказать одно: знаю это наверняка. Неужели вы хотите, чтобы говорили: эти люди погибли только потому, что капитан Зеймис отказался подождать десять минут?
Опять пауза, показавшаяся мне бесконечной. После которой он сказал:
— Ладно. Десять минут. Не больше.
Сбросив ботинки и верхнюю одежду, я надел акваланг, проверил, надежно ли закреплен страховочный линь на моей талии, надел маску и, покачиваясь, направился на нос судна. Без всяких на то причин снова подумал о Германе Яблонском, спящем сном невинного младенца в кровати из красного дерева. Дождался высокой волны, и, когда нос оказался в воде, прыгнул вниз, ухватился за канат, которым «Метален» был привязан к колонне, находящейся не более чем в пяти метрах от меня. Перебирая руками по канату, направился к колонне.
Канат в какой-то мере облегчал передвижение, но, несмотря на это, в висках бешено стучала кровь и резкими толчками колотилось сердце. Не будь я в маске, я бы досыта наглотался морской воды.
Ударившись о колонну, я отпустил канат и попытался ухватиться за нее. Не знаю, зачем была эта попытка: с таким же успехом я мог бы пытаться обнять железнодорожную цистерну, так как диаметр колонны и цистерны был почти одинаков. Затем снова вцепился в канат, — волны и приливное течение уносили меня прочь. Для того, чтобы они прижимали меня к колонне, нужно было, цепляясь за канат, опоясывающий колонну, передвигаться вокруг нее. Это было нелегко. Каждый раз, когда нос «Металена» поднимался на волне, канат сильно натягивался и намертво прижимал мои скрюченные пальцы к металлической поверхности. Но пока все мои пальцы были при мне, это не слишком беспокоило.