— Молчать! — наступила короткая пауза, пока судья пытался привести в норму свои нервы. Я снова оглядел зал суда. Школьницы еще сильнее вытаращили глаза: такого зрелища они никогда еще не видели; блондинка из первого ряда, не отрываясь, смотрела на меня, выражение ее лица было одновременно и любопытным и удивленным, словно она усиленно пыталась осознать что-то. Сидящий позади нее тип со сломанным носом, устремив взгляд в пространство, с ритмичностью автомата жевал окурок потухшей сигары; судебный репортер казался спящим; конвойный у двери с олимпийским спокойствием созерцал сцену битвы. За спиной конвойного через открытую дверь я видел ослепительный свет полуденного солнца, и серую от пыли улицу. Еще дальше виднелась роща беспорядочно посаженных карликовых пальм, озаренных мерцающим блеском солнца, отраженного в водах Мексиканского залива…
Наконец, судья пришел в норму.
— Мы установили, — резко проговорил он, — что вы жестокий, высокомерный, дерзкий и опасный человек. При вас найден пистолет — малокалиберный «лилипут». У меня есть все основания дать вам срок за неуважение к суду, оказание сопротивления и нападение на полицейских, находящихся при исполнении своих обязанностей, а также за незаконное ношение смертельно опасного оружия. Но я этого не сделаю, — после небольшой паузы он заговорил снова: — Мы предъявим вам значительно более серьезные обвинения.
Судебный репортер открыл на мгновение один глаз, но тут же отключился и снова заснул. Тип со сломанным носом вытащил изо рта то, что осталось от окурка, осмотрел его, сунул обратно в рот и снова принялся методично жевать его. Я промолчал.
— Где вы были перед тем, как прибыли сюда? — резко спросил судья.
— В Санта-Катарине.
— Я не это имел в виду. Но ладно… Как вы прибыли сюда из Санта-Катарины?
— Автомобилем.
— Опишите эту машину и шофера.
— Зеленый «салон-седан», так, наверное, вы называете его. А за рулем бизнесмен средних лет. Рядом сидела его жена. Он — седой, она — блондинка.
— И это все, что вы запомнили? — вежливо спросил Моллисон.
— Да, все.
— Полагаю, вам ясно, что подобное описание годится для миллиона супружеских пар и их автомобилей?
— Но вы ведь знаете, как это бывает, — пожал я плечами. — Когда не ожидаешь, что тебя будут допрашивать, незачем запоминать.
— Хватит. Хватит, — прервал судья. — И автомобиль этот не нашего штата, конечно?
— Да, не вашего. Но слово «конечно» здесь ни к чему.
— Вы впервые прибыли в нашу страну и уже смогли определить это по номерному знаку?
— Человек за рулем сказал, что приехал из Филадельфии. Ну я и решил, что машина не из вашего штата.
Судебный репортер закашлялся. Судья окинул его холодным взглядом и повернулся ко мне.
— И вы прибыли в Санта-Катарину из…?
— Майами.
— И также на автомобиле, конечно?
— Нет, автобусом.
Судья посмотрел на судебного клерка, тот слегка покачал головой. Потом судья снова повернулся ко мне. Выражение его лица даже с натяжкой нельзя было назвать дружелюбным.
— Вы не только беззастенчивый и наглый лжец, Крайслер, — он опустил слово «мистер», и я понял, что время любезных изъяснений прошло. — Вы к тому же еще и беспечный человек. К вашему сведению, нет автобусных рейсов из Майами до Санта-Катарины. Вы провели прошлую ночь в Майами?
Я кивнул.
— Вы провели ночь в отеле, но, конечно, забыли его название?
— На самом деле…
— Хватит. Поберегите наше время, — судья поднял руку, прерывая меня. — Ваша наглость перешла все границы, и мы не можем больше позволять вам превращать суд в балаган. Мы уже достаточно наслушались сказок. Автомобили, автобусы, Санта-Катарина, отели, Майами — все это вранье! Вы вообще никогда не были в Майами. Как думаете, почему мы держали вас три дня под арестом?
— Уж лучше вы сами скажите, почему держали, — подзадорил его я.
— И скажу. Держали, чтобы провести полное расследование. Мы связались с иммиграционными властями и всеми авиакомпаниями, самолеты которых совершают рейсы в Майами. Ваша фамилия не значится ни в списках иностранных, ни в списках местных пассажиров, описанию вашей внешности не соответствует ни один из пассажиров, находящихся в тот день в самолетах. А вас не так-то просто проглядеть!
Я знал, что он имеет в виду. На моей голове были огненно-рыжие волосы, а брови черны, как смоль. Мне никогда в жизни не встречались люди с подобным поразительным сочетанием. Такой человек сразу бросался в глаза. Сам-то я привык к необычной раскраске, хотя, должен признаться, мне потребовалось немало времени для этого. А если к этому прибавить еще и хромоту, да длинный шрам от правой брови до мочки правого уха, то по части идентификации личности я для любого полицейского был просто подарком