Он попытался прервать меня, но я предостерегающе поднял руку, сделав ему знак молчать.
— Знаю, вы больше не телохранитель. Придумайте что-нибудь, но рано утром у вас должен быть повод войти в дом, и повидаться с Мэри. Скажите ей, что с Валентино только что произошел небольшой несчастный случай, и Мэри…
— Что означает «небольшой несчастный случай»?
— Пусть это вас не тревожит, — хмуро ответил я. — Неприятность с ним действительно случится, и в течение некоторого времени он будет не в состоянии присматривать даже за собой, не говоря уже о том, чтобы присматривать за кем-то другим. Пусть Мэри настаивает на том, чтобы ее телохранителем стали вновь вы. Если она пойдет ва-банк и будет бороться до конца, чтобы достичь положительного результата, она выиграет этот бой. Генерал не станет перечить ей, и, по-моему, Вилэнд тоже не станет, так как это будет уступка всего на один день, а еще через два дня вопрос о том, кто будет присматривать за дочерью генерала, перестанет беспокоить его. Не выпытывайте, откуда мне это известно, так как я все равно ничего не скажу. Знайте только одно: я поставил именно на эту карту. Так или иначе, Вилэнд решит, что желание Мэри вернуть вас объясняется ее неравнодушным отношением… Не знаю, соответствует ли это действительности, не мое дело. Но Вилэнд воспримет ее требование именно так и уступит. Уступит также и потому, что не доверяет вам и поэтому его вполне устроит, если вы будете находиться на буровой под его присмотром.
— Хорошо, — он ответил с таким хладнокровием, словно я предложил ему поехать со мной на пикник. Этот парень действительно отлично владел собой. — Я скажу обо всем Мэри. Скажу так, как вы хотите, — он на минуту задумался и потом добавил: — Вы сказали, что я могу получить пулю в затылок. Возможно, так оно и будет. Возможно. Но я иду на это по своей воле и считаю, что это должно побудить вас быть откровеннее со мной. Быть честнее по отношению ко мне.
— Неужели вы считаете, что я вел себя нечестно по отношению к вам? — Я не рассердился на него, просто чувствовал себя до предела измученным.
— Да. Считаю именно так. Вы не сказали мне всей правды. Хотите, чтобы я приглядел за дочерью генерала? По сравнению с тем, за чем вы охотитесь, Тальбот, безопасность Мэри для вас ничего не значит. Вы оцениваете ее жизнь не дороже двух центов. Если бы ее безопасность действительно имела для вас какое-то значение, вы могли бы спрятать ее, когда позавчера взяли заложницей. А вместо этого привезли обратно. Вместе с тем, предупредили меня, что ей угрожает серьезная опасность. Хорошо, я не спущу с нее глаз. Но знаю, что я понадобился не только для того, чтобы охранять Мэри, а еще для чего-то другого.
Я кивнул:
— Да, вы действительно нужны мне. Я вступаю в это дело со связанными руками. Я — пленник и должен найти человека, которому смог бы доверять. Я доверяю вам.
— Но ведь вы можете доверять Яблонскому, — спокойно сказал он.
— Яблонский мертв.
Кеннеди молча уставился на меня. Потом протянул руку, взял бутылку и налил в стаканы виски. Его губы сжались в тонкую линию, похожую на шрам на загорелом лице.
— Смотрите, — я кивнул на свои залепленные грязью ботинки. — Это земля с могилы Яблонского. Я зарыл его могилу пятнадцать минут тому назад, перед тем, как пришел сюда. Ему выстрелили в голову из мелкокалиберного пистолета. Пуля угодила точно в переносицу. Он улыбался. Вы слышите? Он улыбался, Кеннеди. Человек не станет улыбаться, зная, что за ним пришла смерть. А Яблонский не видел, что за ним пришла смерть. Его застрелили, когда он спал.
Я дал краткий отчет о том, что произошло с тех пор, как ушел из дома генерала. Рассказал, как побывал на объекте Х-13, и о том, как вернулся. Выслушав все, он спросил:
— Это сделал Ройял?
— Да.
— Вам никогда не удастся доказать это.
— Мне незачем доказывать, — сказал я, почти не сознавая от усталости смысла своих слов. — Ройял никогда не предстанет перед судом. Яблонский был моим лучшим другом.
Кеннеди отлично понял, что это означает. Он тихо сказал:
— Не хотел бы я, чтобы вы когда-нибудь стали охотиться за мной, Тальбот.
Я допил виски. Теперь оно уже не оказывало на меня никакого эффекта. Я чувствовал себя старым, измученным, опустошенным, мертвым.
Кеннеди заговорил снова:
— Что вы намерены предпринять?
— Предпринять? Намерен занять у вас сухие носки, ботинки и нижнее белье. Потом вернуться в дом в отведенную мне комнату, высушить свою одежду, надеть на руки наручники, пристегнуть их к кровати и выбросить ключи, которые сделал для меня мой друг. Утром они придут за мной.