— Насколько мы могли установить, — холодно продолжал судья, — вы сказали правду всего один раз. Только один раз, — судья замолчал, посмотрел на юношу, который только что открыл дверь, ведущую из служебного помещения, и высокомерно вскинул брови. Ни нетерпения, ни раздражения, полное спокойствие — всем своим видом показывая, что он, судья Моллисон, не из слабаков и не мне с ним тягаться.
— На ваше имя только что пришел вот этот конверт, сэр — сказал юноша и показал конверт. — Это, наверное, радиограмма.
— Давай его сюда, — судья посмотрел на конверт, кивнул неизвестно кому и снова повернулся ко мне.
— Итак, как я уже говорил, вы сказали правду только один раз. Сказали, что прибыли сюда из Гаваны. И вы действительно оттуда. Там в полицейском участке, где вас допрашивали, вы забыли вот этот документ, — он сунул руку в ящик стола и вытащил что-то в голубовато-золотисто-белых тонах.
— Узнаете?
— Это британский паспорт, — спокойно сказал я. — И хотя мои глаза не телескопы, допускаю, что он принадлежит мне. Иначе бы вы не прибегли к этому концерту. Но если мой паспорт все это время находился у вас, почему…
— Потому что пытались определить, насколько вы погрязли во лжи, и убедились, что вам нельзя доверять ни на грош, — он с любопытством посмотрел на меня. — Вам, конечно, понятно, что это означает? Если ваш паспорт у нас, значит мы имеем о вас еще кое-какие сведения впридачу. Смотрю вас это не тревожит. Такое хладнокровие. Крайслер, вы весьма опасны. А впрочем, возможно, вы просто-напросто глупы?
— Что вам от меня нужно? Вы хотите, чтобы я упал в обморок?
Он сделал вид, что не расслышал моих вопросов, и продолжал:
— Наша полиция и иммиграционные власти, по крайней мере на данный момент, установили хорошие взаимоотношения с кубинскими коллегами, и на наш запрос они прислали нам не только ваш паспорт, но и очень много интересной информации. Вы — не Крайслер, а Форд. Два с половиной года провели в Вест-Индии и хорошо известны местным властям на основных островах.
— Слава, судья, великое дело! Когда у тебя столько друзей…
— Дурная слава. За два года трижды сидели в тюрьме за мелкие проступки, — судья Моллисон бегло просмотрел бумагу, которую держал в руке. — Неизвестно, на какие доходы существовали. Вы работали всего три месяца в должности консультанта гаванской фирмы, специализирующейся на подводных работах, — он посмотрел на меня. — Может быть, вы поподробнее расскажете, чем именно занимались, работая на этой фирме?
— Я консультировал их на сколько глубока проблема перед ними стоящая.
Он задумчиво посмотрел на меня и снова занялся изучением бумаги.
— Вы были связаны с преступниками и контрабандистами. В основном с преступниками, занимающимися кражей и контрабандой драгоценных камней и металлов. Известно также, что вы подстрекали или пытались подстрекать рабочих к беспорядкам в Нассау и Мансанильо, были высланы из Сан-Хуана, Гаити, Венесуэлы и объявлены персонами «нон грата» на Ямайке, в Нассау и на Багамских островах, — он внезапно остановился и посмотрел на меня. — Вы, британский подданный и вместе с тем персона, нежелательная на британской территории!?
— Это явное предубеждение, судья.
— Нет сомнений, что вы нелегально проникли на территорию Соединенных Штатов Америки, — судью Моллисона, видимо, трудно было сбить с пути, когда он закусил удила. — Как вы сюда проникли — не мое дело. Такое постоянно происходит в этих местах. Возможно, прибыли через Ки-Уэст и ночью высадились на берег где-нибудь в районе порта Шарлотты. Это не имеет значения. Теперь вдобавок к нападению на полицейских офицеров, стоящих на страже закона, и к незаконному ношению оружия вам можно предъявить обвинение в нелегальном проникновении в нашу страну. Человек с таким досье заслуживает за эти преступления сурового наказания, Форд. Однако приговор не будет вынесен. Во всяком случае, его вынесут не здесь. Я проконсультировался с государственными иммиграционными властями, и они согласились со мной: лучшее решение дела — депортация. У нас нет ни малейшего желания заниматься людьми, подобными вам. Кубинское руководство сообщило, что вы сбежали из-под охраны и вырвались из полицейского участка, где содержались по обвинению в подстрекательстве к беспорядкам среди докеров. Пытались застрелить полицейского. За такие преступления на Кубе выносят суровые приговоры. Первое обвинение не влечет за собой необходимости выдачи вас кубинским властям, по второму обвинению у нас нет требований о выдаче от компетентных служб. Однако, как я уже упоминал, мы намерены руководствоваться не законами о выдаче преступников, а законами о депортации. И мы решили депортировать вас в Гавану, где соответствующие официальные лица встретят самолет, когда он приземлится завтра утром на Кубе.