— Поднимайтесь! — повторил Ройял. — Почему это вы щеголяете в одних наручниках?
— Что? — я потряс головой точно так, как отряхивается только что вылезшая из воды собака. Потом отлично сыграл роль человека удивленного и наполовину одурманенного. — Какой гадости я наелся вчера за ужином?
— Ужин? — Ройял едва заметно улыбнулся — Вы и ваш тюремщик вчера осушили целую бутылку виски. Это и был ваш ужин.
Я медленно кивнул. Ройял держался уверенно, ибо ничем не рисковал: если я получил свою порцию виски из этой бутылки, то мои воспоминания о том, что произошло незадолго до того, как я отключился, будут весьма туманными. Я хмуро посмотрел на него и показал глазами на наручники:
— Снимите эту проклятую штуковину!
— Почему на вас только одни наручники? — Мягко повторил Ройял.
— Какое разница, одни наручники или двадцать? — раздражено ответил я. — Ничего не помню. Наверное, Яблонский спровадил меня сюда в большой спешке и ему удалось найти только одни наручники. Мне кажется, что он не очень-то хорошо чувствовал себя, — я опустил голову на руки и стал растирать, чтобы привести ее и глаза в норму. Сквозь пальцы я увидел, как Ройял медленно кивнул в знак того, что понимает мое состояние. Я почувствовал, что разыграл эту сцену правильно. Именно так поступил бы Яблонский, если бы почувствовал, что с ним происходит что-то непонятное: он поскорее втолкнул бы меня в комнату и поспешил приковать к кровати, а уж потом отключился бы. Наручники сняли. Проходя через комнату Яблонского, я, словно невзначай, посмотрел на стол. Бутылка из-под виски все еще стояла на столе. Пустая. Ройял или Вилэнд учли все.
Мы вышли в коридор. Ройял шел впереди, я за ним, а Валентино за мной. Внезапно я замедлил шаги, и Валентино уперся пистолетом мне в ребра. Все, что делал Валентино, не отличалось мягкостью, но на этот раз он сравнительно слабо двинул меня пистолетом. Мой громкий крик боли был бы оправдан, если бы этот удар был раз в десять сильнее. Я остановился, и Валентино врезался в меня. Ройял резко обернулся, сделал какое-то неуловимое движение, и у него в руке молниеносно появился смертельно опасный, маленький, словно игрушечный, пистолет.
— В чем дело? — холодно спросил он. Голос был ровным и спокойным. Как бы я хотел дожить до того дня, когда Ройяла схватят, и я увижу страх в его глазах. Страх за свою судьбу.
— В нем, — стиснув зубы, раздраженно проговорил я. — Держите свою дрессированную обезьяну подальше от меня, Ройял, или я разорву ее на куски независимо от того, будет он с пушкой или без нее.
— Оставь его, Грундер, — спокойно сказал Ройял.
— Послушайте, босс, да я почти не прикоснулся к нему. — Его лицо человекообразной обезьяны, обезображенное к тому же сломанным носом, следами от оспы и шрамов, мало было приспособлено для выражения эмоций, и все же Валентино пытался выразить удивление и острое чувство несправедливости. — Я просто немного толкнул его…
— Знаю, — Ройял уже двинулся дальше. — Сказано тебе, отстань.
Ройял первым подошел к лестничной площадке и спустился на несколько ступенек. Я, подходя к лестничной площадке, резко замедлил шаги, и снова Валентино налетел на меня. Развернувшись, я резко ударил его по руке и выбил пистолет, который упал на пол. Валентино наклонился, схватил пистолет левой здоровой рукой, и заорал от боли — каблук моей ноги с силой опустился ему на пальцы, расплющив их на металлическом полу. Я не слышал, как хрустнули кости, но скорее так оно и было, теперь обе руки Валентино вышли из строя. — Значит Мэри Рутвен требуется новый телохранитель.
Я не пытался нагнуться и поднять пистолет, не пытался сделать ни единого движения. — Ройял уже вернулся на площадку:
— Отойдите от пистолета. Оба отойдите.
Мы отошли. Ройял поднял пистолет, отступил в сторону и жестом показал, чтобы я спускался по лестнице впереди него. Я не знал, что у него в голове: выражение лица не выдавало его мыслей. Он не сказал больше ни слова, даже не удостоил взглядом окровавленную руку Валентино.
Генерал, Вилэнд и Лэрри-наркоман ждали нас в библиотеке. Выражение лица генерала рассмотреть было невозможно, так как его наполовину скрывали усы и борода, но глаза были красные, а кожа за те тридцать шесть часов, что я не видел его, приобрела какой-то мертвенно-серый оттенок. Впрочем, возможно, это была игра моего воображения. — Все в это утро виделось мне в мрачных тонах. Вилэнд был изысканным и элегантным, и хотя на его лице играла улыбка, она не обманула меня — он был жестким, как всегда. Чисто выбрит, глаза ясные, отлично скроенный темно-синий костюм сидел на нем безупречно. Костюм дополняла белая рубашка и красный галстук. Он был образцом денди. Что же касается Лэрри, то он ничем не отличался от того Лэрри, каким я привык его видеть: бледное лицо, бессмысленные глаза наркомана. Он ходил взад и вперед по комнате. Правда, сегодня дергался меньше, чем обычно, и даже улыбался. Я сделал вывод, что он хорошо позавтракал, и в основном героином.