Стальной пол, стальные переборки, стальной потолок — мрачная, унылая коробка, а не комната. В переборке справа была еще одна дверь, а переборка, напротив двери через которую мы вошли, представляла собой выпуклый полукруг, вдававшийся внутрь комнаты, с люком в центре. Я был уверен, что эта вогнутая стена — часть, большой стальной колонны, опускающейся на дно моря. С каждой стороны люка висели большие барабаны с аккуратно намотанными на них резиновыми трубками, армированными гибкой стальной оболочкой. Под каждым барабаном стоял агрегат, прикрепленный болтами к полу. Один из них, вероятно, был воздушным компрессором — это его работу я услышал, обследуя опору ночью. Второй, возможно, был отсасывающим воду насосом. Что касается обстановки комнаты, то даже спартанцам она показалась бы убогой: рабочий стол, две скамейки и металлическая полка на стене. В комнате находились двое мужчин. Один был тот, который открыл нам дверь, второй сидел за столом, зажав зубами потухшую сигару. На столе перед ним лежали засаленные игральные карты. Эти двое удивительно походили друг на друга. На обоих были рубашки с длинными рукавами, с левого бока у каждого висела кожаная кобура. Одинаковый рост, одинаковый вес и широкие мускулистые плечи. Но главное сходство было в их лицах: суровые, непроницаемые, с холодными, неподвижными, настороженными глазами. Мне и раньше довольно часто доводилось видеть людей, такого склада, первоклассных профессионалов преступного мира. Лэрри отдал бы многое за то, чтобы быть похожим на них, но у него не было ни малейшей надежды стать таким. Эти парни были именно тем типом людей, с которыми, по моим понятиям, должен был иметь дело Виланд, и присутствие среди них Лэрри казалось еще загадочнее.
Вилэнд проворчал приветствие и сразу перешел к делу. Он подошел к настенной полке, снял с нее длинный рулон бумаги на матерчатой основе, намотанной на деревянный валик, развернул его на столе и положил с обеих концов бумаги грузики, чтобы она не сворачивалась. Это был сложный чертеж длиной метра полтора и шириной около восьмидесяти сантиметров. Потом он сделал шаг назад и посмотрел на меня.
— Вы когда-нибудь видели нечто подобное, Тальбот?
Я наклонился над столом. На чертеже был изображен замысловатой конструкции объект, напоминающий по форме нечто среднее между цилиндром и сигарой.
Я долго внимательно изучал схему и потом выпрямился.
— Сожалею, — я покачал головой, — такого никогда в жизни не видел.
В следующее мгновение я уже лежал на палубе. Секунд через пять заставил себя встать на колени и стал трясти головой, пытаясь освежить ее. Посмотрел вверх и застонал от боли за ухом. Перед глазами у меня все плыло, и я попробовал сфокусировать зрение. Один глаз мне все же удалось сфокусировать, и я увидел Вилэнда, стоящего надо мной с пистолетом в руке.
— Я ожидал именно такого ответа, Тальбот, — голос его был спокойным и бесстрастным, словно мы наслаждались полуденным чаем в доме священника и он предлагал мне отведать свежих булочек. — Что с вашей памятью, Тальбот? Может быть, вы хотите немного освежить ее?
— Неужели все это действительно необходимо? — раздался встревоженный голос генерала Рутвена. Он казался расстроенным. — Послушайте, Вилэнд…
— Заткнитесь! — выпалил Вилэнд. Видимо, здесь играть роль подчиненного необходимости не было. Когда я встал на ноги, он обернулся ко мне. — Вы вспомнили?
— Какая польза от того, что вы бьете меня по голове? — злобно спросил я. — Разве это поможет мне вспомнить то, чего я никогда…
На этот раз, предвидя удар, я прикрыл голову рукой и, когда удар достиг цели, быстро откинул голову, смягчив его, и отлетел к переборке. Это был настоящий спектакль, и, чтобы эффектно завершить его, я соскользнул на пол. Никто не проронил ни слова. Вилэнд и два его бандита уставились на меня с неподдельным интересом. Генерал побледнел и закусил нижнюю губу. Лицо Лэрри превратилось в маску, изображающую поистине дьявольское ликование.
— Ну, а теперь вы вспомнили что-нибудь?
Я обматерил Вилэнда и, шатаясь, поднялся на ноги.
— Прекрасно, — Вилэнд пожал плечами. — Мне кажется, что Лэрри не прочь попытаться убедить вас вспомнить.
— Правда? Вы разрешите мне? Неужели можно? — готовность, написанная на лице Лэрри, вызывала у меня отвращение и страх. — Вы правда хотите, чтобы я заставил его заговорить?