Вилэнд улыбнулся и кивнул.
— Только не забудь, что после того, как ты обработаешь его, он должен еще поработать на нас.
— Я буду помнить об этом.
Это был звездный час Лэрри. Наконец-то он был в центре внимания и мог отплатить мне за все насмешки и издевательства и, самое главное, доставить себе огромное удовольствие, мучая меня. Ведь парень был настоящим садистом. Эти минуты должны были стать минутами наивысшего счастья, которого он еще не испытал за все свое существование. Он приблизился ко мне, играючи помахивая внушительным пистолетом, то и дело облизывая губы и хихикая отвратительным визгливым фальцетом.
— Вначале я врежу ему в промежность. Он завизжит, как свинья, которую режут. Потом врежу в правый бок. И не беспокойтесь, работать он сможет, — из его широко раскрытых, смотрящих на меня в упор глаз сквозило безумие. Впервые в жизни я стоял лицом к лицу с человеческим существом, изо рта которого капала слюна.
Вилэнд был хорошим психологом; он знал, что меня в десять раз больше напугает садизм психически неустойчивого существа, чем любая холодно рассчитанная жестокость его самого и двух его подручных. Да, я был напуган, но не показывал вида, так как от меня ждали именно этого. Но переигрывать тоже было ни к чему.
— Это усовершенствованная модель более ранней конструкции батискафа, разработанного во Франции, — быстро проговорил я. — Эта модель является комбинацией проектов, разработанных британским и французским морскими ведомствами. Она хорошо показала себя в работе на глубине до восьмисот метров. Это в пять раз меньше, чем у ее предшественников, но у нее повышенная скорость погружения, лучшая маневренность и оборудование, более приспособленное для подводных спасательных работ.
Никто никогда не питал к другому человеку такой ненависти, которую сейчас испытывал ко мне Лэрри. Он был похож на мальчишку, которому обещали подарить меня как игрушку. Это была самая чудесная игрушка из всех, которые у него были. И эту чудесную игрушку отняли. Он готов был заплакать от ярости, разочарования и горечи. Все еще размахивая пистолетом, он прыгал вокруг меня.
— Он лжет, — пронзительно завизжал Лэрри. — Он просто пытается…
— Нет, он не лжет, — холодно прервал Вилэнд. В его голосе не было ни триумфа, ни удовлетворения — цель была достигнута. И как только он достиг своей цели, прошлое перестало интересовать его. — Спрячь пистолет.
— Но я же говорю вам… — Лэрри вскрикнул от боли, это один из здоровенных подручных Вилэнда с такой силой схватил его за запястье, прорычав:
— Убери свою пушку, сопляк, или тебе же будет хуже.
Вилэнд мельком посмотрел на них и тут же отвернулся: его эта сцена не интересовала.
— Вы ведь не только понаслышке знаете, что это такое, Тальбот, но вы погружались в этой штуке. У генерала есть надежные информаторы в Европе, и сегодня утром мы получили новые сообщения. — Он наклонился вперед и, понизив голос, продолжал. — Совсем недавно вы опять работали на нем. Наши информаторы на Кубе еще более надежны, чем информаторы в Европе.
— Вы ошибаетесь: на Кубе я на нем не работал.
Вилэнд сжал губы, а я продолжил:
— Англичане и французы собирались произвести пробное, без полного экипажа, погружение в закрытой зоне близ Нассау. Для этой работы они наняли судно у фирмы, специализирующейся по подводным работам. В это время я работал в Гаване на этой фирме. Это судно идеально подходило для предстоящей работы. — мощный кран на корме. Я был на его борту, но в самом батискафе не работал. Сами посудите, какой мне смысл лгать, — я слабо улыбнулся. — Кроме того, я находился на нем всего неделю или что-то вроде этого. Я обнаружил за собой слежку, понял, что им откуда-то стало известно, где я, и немедля сделал ноги.
— Они? Кто? — поднял брови Вилэнд.
— Какое это имеет значение сейчас? — даже мне самому мой голос показался усталым. Это был голос человека, потерпевшего полное поражение.
— Правильно, — улыбнулся Вилэнд. — Из вашего досье нам известно, что за вами могут охотиться полицейские силы по крайней мере полдюжины стран. Так или иначе, генерал, это объясняет тревожащий нас вопрос, откуда нам знакомо лицо Тальбота. Объясняет, где мы видели его раньше.
Генерал промолчал. Если прежде мне требовалось подтверждение, что он ведет себя, как дурак, и является пешкой в руках Вилэнда, то теперь я в этом не нуждался. Генерал был глубоко несчастен и жалок. Было совершенно ясно, что он не желает участвовать в происходящих событиях.