— Жаль? — Вилэнд уже не улыбался.
— Да, жаль. Ведь он мертв, не так ли?
Наступила тишина. Секунд через десять Вилэнд спокойным голосом спросил:
— Что вы сказали?
— Я сказал, что он мертв. Когда кто-нибудь из тех, кто работает на вас, случайно умирает, Вилэнд, это означает, что он вам больше не нужен. Но надобность в том инженере у вас еще не отпала, так как ваше сокровище еще не поднято со дна моря, поэтому на этот раз ваши люди не убирали его. Это был несчастный случай.
Снова воцарилось молчание.
— Почему вы решили, что произошел несчастный случай?
— Ваш инженер, наверное, был пожилым человеком, Вилэнд?
— Вы не ответили на мой вопрос. Почему решили, что с ним произошел несчастный случай? — в каждом слове была скрытая угроза. Лэрри прислушивался к разговору и снова облизывал губы.
— Видимо при проведении работ по установке шлюза пришлось опору, или часть ее, чтобы ее не заполнила вода, заполнить воздухом под давлением, покрайней мере, в четыре атмосферы, поскольку нижний торец колонны находится на глубине около сорока метров. После окончании работы во избежание кессонной болезни было необходимо снижать давление постепенно, по определенным правилам. Но какой-то преступный идиот провел снижение давления слишком быстро, и, поскольку, ваш друг инженер уже не был здоров и молод, он погиб. Правда другие, молодые здоровые, принимавшие участие в этих работах выжили. Я прав, Вилэнд?
— Да, — он снова обрел равновесие, так как мог сказать правду человеку, который не доживет до того дня, когда сможет повторить его слова кому-либо. — Но… откуда вам это известно, Тальбот?
— Лакей в доме генерала. Я повидал много таких людей. У него так называемая кессонная болезнь и он никогда не излечится от нее. Лакей может прожить достаточно долго, но он никогда больше не узнает, что такое жить, не испытывая боли. Но я не думаю, что это вас беспокоит, не так ли, Вилэнд?
— Мы напрасно теряем время, — я увидел облегчение на лице Вилэнда. Видимо у него, возникло подозрение, что мне, а возможно, и кому-нибудь еще, известно слишком многое о том, что происходит на объекте Х-13. А теперь он был удовлетворен… и снова воспрянул духом. Но меня интересовал не он, а генерал.
Генерал Рутвен смотрел на меня как-то странно. Я видел на его лице недоумение и тревогу, но больше всего меня насторожило то, что на его лице были заметны первые слабые и недоверчивые проблески понимания того, что происходит. Понимания того, что я, возможно, совсем не тот за кого себя выдаю.
Мне это не понравилось, мне это совсем не понравилось. Я мигом перебрал в уме все сказанные мною слова и продумал их смысл. В таких случаях память никогда не подводит меня, но не мог припомнить ни единого слова, из-за которого так могло бы измениться выражение лица генерала. Может быть, Вилэнд тоже что-то заметил? Нет, лицо Вилэнда ничем не выдавало, что он что-то заметил или что у него возникли в отношении меня какие-то неприятные подозрения. Правда, из этого не следует, что любое невпопад сказанное мною слово или какое-то обстоятельство, замеченное генералом, будет также замечено и Вилэндом. Ведь генерал умнее его — дураки не зарабатывают почти триста миллионов, начав на голом месте.
Нельзя было давать время Вилэнду заметить на лице генерала это выражение и задуматься, подобно мне, что же оно означает. И я поспешил взять быка за рога:
— Значит, теперь, когда ваш инженер отдал Богу душу, вам понадобился водитель батискафа?
— Нет, дело не в этом. Надеюсь, вы не считаете нас такими идиотами, чтобы красть его и не знать, как им управлять. Из соответствующего офиса в Нассау мы получили полный комплект инструкций по обслуживанию и эксплуатации батискафа на французском и английском языках. Пусть это вас не тревожит, мы знаем как им управлять.
— Неужели? Очень интересно! — я бесцеремонно, не спрашивая разрешения, уселся на скамейку и закурил сигарету. Они ожидали от меня именно такого поведения. — Тогда чего же вы от меня хотите?
Впервые за время нашего короткого знакомства Вилэнд выглядел смущенным. Немного помолчав, он нахмурился и резко бросил:
— Мы не можем запустить чертовы двигатели этого агрегата.
Я глубоко затянулся сигаретой и попытался выпустить изо рта колечко дыма, но у меня ничего не вышло. Мне никогда это не удавалось…
— Так, так, так… — пробормотал я. — Плохи дела. Я имею в виду, что для вас дела плохи, что же касается меня, то мне это только на руку. Вам нужно, чтобы двигатели батискафа заработали, и, считай, сокровище у вас в руках. Ведь не за грошами же вы охотитесь.… А поручить это, кроме меня, кому-нибудь еще — лишние люди, лишний риск. И мне это на руку, как я уже сказал.