Поперек палубы были протянута пара штормовых лееров, но не мешало бы, всю палубу опутать ими, чтобы, не дай Бог, весь персонал не смыло в море.
Сила ветра была фантастической, казалось, что с тех пор, как мы прибыли на буровую вышку четыре часа тому назад, сила ветра возросла вдвое. Теперь я понял, что нечего ждать прибытия на вышку лодки или вертолета, пока не утихнет ураган. Мы были полностью отрезаны от внешнего мира.
Несмотря на дневное время было темно, словно наступили сумерки, из огромной черной гряды грозовых туч, скопившихся над нашими головами, несся ветер, который набрасывался на объект Х-13 с такой бешеной силой, словно хотел вырвать его с корнем вместе со всеми его тринадцатью опорами, опрокинуть и сбросить в морскую пучину. Ветер ревел и выл, носясь по буровой вышке с неукротимой яростью. Эта сатанинская музыка бешеного ветра даже заглушала глухой гром шторма. Ветер кричал, свистел и визжал фальцетом, прорываясь через сотни стальных балок, из которых была создана вся эта устремленная ввысь громада. Медленно продвигаясь вперед, мы сгибались почти вдвое, стараясь уменьшить давление встречного ветра, изо всех сил цепляясь за канат, панически боясь, что он выскользнет из рук. Если это случится, то ветер тут же собьет тебя с ног, и ты покатишься по палубе и будешь катиться до тех пор, пока ветер не швырнет тебя за борт: именно такой была сила ветра. Он мешал дышать.
Острыми, как лезвие ножа, ураганными и резкими, как удары хлыста, порывами хлестал дождь, обжигая незащищенную кожу нескончаемым градом крошечной свинцовой дробью тяжелых капель.
Первой шла Мэри, почти вплотную за ней — Кеннеди. При особо сильных порывах ветра, когда Мэри останавливалась пережидая, Кеннеди одной рукой вцепившись в канат, второй крепко обхватывал девушку за талию. В другое время у меня могло появиться ревнивое желание поразмышлять о том, как некоторым мужикам чертовски везет, но сейчас у меня на уме были гораздо более важные вещи. Я подошел к Кеннеди совсем близко, почти наступая ему на пятки, приблизил свою голову к его голове и, стараясь перекричать шум бури, крикнул:
— Пришло ли хоть слово?
Он едва заметно покачал головой. Да, умный парень — не обернулся и даже не замедлил шаг.
— Проклятье! — Это сильно осложняло дело. — А вы звонили?
Он снова покачал головой. На этот раз я увидел в его кивке раздражение, но подумав, чем он рискует, не мог упрекнуть его. У него действительно было очень мало шансов услышать или узнать что-либо, ведь Лэрри все время крутился вокруг него, размахивая своим огромным пистолетом. Крутился с той самой минуты, как Кеннеди появился на платформе.
— Мне необходимо переговорить с вами, Кеннеди! — крикнул я.
На этот раз он тоже услышал меня — кивок был едва заметен, но я уловил его.
Наконец-то мы очутились в совершенно ином мире. Дело не в том, что внезапно наступила тишина, не в том, что стало тепло, не в том, что не было больше дождя и ветра, нет, главное было не в этом, хотя это несомненно имело свой положительный эффект. А в том, что жилые помещения напоминали роскошный отель.
Вместо холодной стали переборок — стены, отделанные какой-то разновидностью пластика, приятных пастельных тонов. Пол выстлан толстой, заглушающей звуки шагов резиной. Поверх резины — ковровое покрытие. Вместо резкого света ламп, подвешенных к подволоку, — мягкий рассеянный свет от скрытых светильников. В этом коридоре несколько дверей были открыты, что позволяло видеть прекрасно обставленные комнаты, напоминавшие каюты старшего офицерского состава боевого корабля. Бурение нефтяных скважин нелегкое дело, тяжелый труд, но в часы, свободные от работы, бурильщики на этой буровой вышке, видимо, жили совсем неплохо. Найти такой комфорт, граничащий почти с роскошью, в металлическом марсианском сооружении, находящемся на расстоянии многих километров от берега в открытом море, казалось чем-то сверхъестественным.
Но более всего из всех этих проявлений комфорта меня порадовало то, что там были скрытые громкоговорители, расположенные вдоль коридора через определенные интервалы. Из них доносилась музыка, тихая, но достаточно громкая для той цели, которую я поставил перед собой. Когда последний из нас вошел в эти райские кущи, Кеннеди повернулся и обратился к Ройялу:
— Куда идти дальше, сэр? — Да, он действительно был образцовым шофером: любой, обратившийся к Ройялу с приставкой «сэр», заслуживал медали.
— В комнату генерала. Ступайте вперед.
— Сэр, обычно я ем в рабочей столовой — сухо заметил Кеннеди.
— Не сегодня. Поторопитесь.