Я улыбнулся и вышел из комнаты. Неизвестно, сколько времени генералу удастся занять Вилэнда тем надуманным делом, ради которого он вызвал его, но я подозревал, что не особенно долго. Вилэнд уже, наверное, начал тревожиться, что слишком долго занимается какой-то ерундой. Может быть, я сослужил себе дурную службу, сообщив ему, что агенты ФБР ждут не дождутся улучшения погоды, чтобы приехать на буровую и начать допрос генерала Рутвена. Но тогда на меня был наставлен пистолет Вилэнда, он угрожал убить меня, и мне ничего не оставалось, как выбросить вперед руку и ухватиться за самую толстую соломинку, которая попалась на глаза.
Ветер на открытой верхней палубе пронзительно свистел и сбивал меня с ног с такой же силой, как прежде. Мне показалось, что недалеко сзади, в полутьме, маячит какая-то фигура, вцепившаяся в канат и медленно ползущая за мной. Я не обратил на него особого внимания. Наверное, люди пользуются штормовыми леерами с утра и до вечера подумал я. — Время, когда я проявлял осмотрительность и боялся любой опасности, внимательно обследовал все, что подстерегало меня на пути, осталось позади. Теперь пришло другое время: надо идти ва-банк, все или ничего. А зря не обратил, зря поддался таким эмоциям.
Добравшись до жилых помещений, я прошел по широкому коридору, где сегодня днем шепотом говорил с Кеннеди, и в конце коридора повернул не налево, куда мы поворачивали раньше, а направо. Потом остановился, чтобы сориентироваться, и направился по коридору, который, как сказала Мэри, вел к радиорубке. По коридору бродили люди. Дверь в одну из комнат была открыта — и я увидел сквозь табачный дым, что там полно народу, видимо, это была комната отдыха. Видимо, все бурильные работы прекращены. Это обстоятельство отнюдь не тревожило бурильщиков: их десятидневная вахта полностью оплачена с того самого момента, как они покинули берег, и до того дня, когда они вернутся. Мне это тоже было на руку, так как отсутствие суеты и передвижений рабочего дня намного облегчало мою задачу.
Я снова повернул за угол и едва не столкнулся нос к носу с двумя людьми, даже слегка задел плечом одного из них. Они горячо спорили о чем-то. Это были Вилэнд и генерал. Говорил Вилэнд, но, увидев приближающегося человека, он замолчал и посмотрел на меня. Извинившись, я продолжил путь. Я был уверен, что он меня не узнал: шляпа и капюшон были надвинуты почти на глаза, а ворот плаща поднят до самого носа. Но самой лучшей маскировкой было то, что я распрощался со своей хромотой. И все же, несмотря на все эти предосторожности, у меня появилось отвратительное ощущение, между лопаток пробежал озноб. Оно сохранялось до тех пор, пока снова не свернул за угол, и Вилэнд уже не мог меня видеть. Я не знал, что в дальнейшем сулит этот явный спор между генералом и Вилэндом — хорошее или плохое. Если генералу удалось серьезно заинтересовать Вилэнда в какой-то спорной проблеме, сулящей немедленную личную выгоду для них обоих, тогда все к лучшему, но если Вилэнд протестовал против этого и доказывал, что это только никому не нужная отсрочка, дело могло принять очень плохой оборот. Ведь если Вилэнд вернется туда, где я оставил Ройяла и Кеннеди, раньше меня, то страшно подумать какими будут последствия. И я старался не думать о них. Вместо этого побежал, не обращая внимания на удивленные взгляды немногих попадавшихся по дороге, не понимавших причины такой бешеной активности в этот хорошо оплачиваемый выходной.
В назначенном месте меня ждала Мэри, плотно завернувшись в плащ с капюшоном. Увидев меня, она отпрянула назад и вскрикнула от испуга — так внезапно выросла перед ней моя фигура. Я приоткрыл свое лицо, и она меня узнала.
— Вы! — она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — А ваша больная нога… Почему вы не хромаете?
— Я никогда не хромал. Это уловка, маскировка. Самая верный способ одурачить подозрительных. Кеннеди передал, для чего вы нужны мне?
— Да. Он сказал, что я должна быть чем-то вроде сторожевого пса и нести караульную службу.
— Правильно. Я не хочу получить пулю или нож в спину, в радиорубке. Я буду вести радиопереговоры и нужно, чтобы меня кто-нибудь предупредил о приближающейся опасности. Сожалею, что мне пришлось остановить свой выбор на вас, но у меня нет иного выхода. Где находится эта радиорубка?
— Надо выйти в эту дверь, — показала она, — и пройти около пятнадцати метров налево.
— Пойдемте, — я повернул дверную ручку.
Мощный порыв ветра с такой силой распахнул дверь, что она распахнулась почти на сто восемьдесят градусов, и я вместе с ней весьма прилично приложился о стальную переборку. Меня наверняка оглушило бы, если бы не смягчившие удар капюшон и шляпа, сдвинутые на затылок и защитившие его. Голова кружилась, перед глазами мелькал калейдоскоп цветной мозаики. Придя в себя, я ухватил за руку Мэри и мы вывались наружу. Дважды я пробовал закрыть дверь, но не смог. Для этого нужно было вызывать бригаду рабочих, но мне было некогда, меня ждали более важные дела.