Сколько драгоценных минут потеряно с тех пор, как я вошел в радиорубку, ладно затратим еще одну. Я снял висевший на стене плотно скрученный моток гибкого было антенного провода, и отправил Мери в коридор на стражу. Через минуту парень был связан по рукам и ногам. Я подумал, не засунуть ли ему в рот кляп, но тут же отказался от этой мысли. Есть люди, которые, засовывая в рот кляп, умеют найти золотую середину, между тем, как засунуть кляп так плотно, чтобы лишить человека возможности кричать, и, в то же время, не лишать его возможности дышать. Но я не относился к таким знатокам. Кроме того, под вой урагана он мог кричать до посинения — все равно его никто не услышит. Я взял последний оставшийся в радиорубке стул и сел перед рацией. Это был стандартный авиационный радиопередатчик. Я хорошо знал устройства такого типа и умел работать на них. Включил, настроил на длину волны, которую передал мне шериф через Кеннеди, и надел наушники. Я знал, что мне не придется долго ждать — полиция круглосуточно была на связи. Через три секунды в наушниках послышался треск.
— Полицейский участок. У телефона шериф Прендергаст. Говорите.
Я включил микрофон:
— Полицейская машина номер девятнадцать докладывает. — Это был мой пароль, и, казалось бы, это была излишняя предосторожность, поскольку всем полицейским машинам округа запретили выходить на связь, и шериф знал, что это мог быть только я. Но, это было время страстных поклонников радио, и любители прослушивали эфир. К тому же была возможность, что люди Вилэнда прослушивают разговоры полиции. Я продолжил:
— Похожий по описанию, задержан вблизи Вентуры. Доставить его к вам?
— Не нужно. Преступник задержан. Освободите подозреваемого.
Я почувствовал себя так, словно кто-то дал мне миллион долларов на мелкие расходы.
Я с облегчением откинулся на спинку стула. Напряжение последних сорока восьми часов было гораздо сильнее, чем я думал. И сейчас я испытывал огромное облегчение и удовлетворение.
— Это машина номер девятнадцать, — повторил я, и мой голос показался мне каким-то неуверенным и чужим. — Подтвердите ваше распоряжение.
— Освободите вашего задержанного, — медленно и отчетливо повторил Прендергаст. — Мы нашли настоящего преступника. Повторяю… Мы нашли…
Внезапно радиоприемник отлетел, и посередине шкалы настройки у него образовалась большая дыра. Радиорубку, казалось, потряс взрыв — таким оглушительным для моих барабанных перепонок, показался звук выстрела из пистолета большого калибра в этом небольшом помещении. Подпрыгнув на стуле наверно на полметра, я затем, когда моя задница вновь встретилась с сиденьем, медленно и осторожно поднялся на ноги. Я не хотел, чтобы стрелявший слишком нервничал. Полицейские несомненно поняли: произошло что-то экстраординарное. Медленно повернувшись лицом к двери, я увидел незваного гостя. Это был Лэрри, и дымящийся кольт был нацелен мне в переносицу. Он казался огромным, как гаубица. Гладкие черные волосы Лэрри были мокрыми от пота и прилипли ко лбу, его угольно-черный глаз дергался, горел и был безумным, как у психа. Один глаз, я не видел второго. Я видел только половину его лица, правую руку, в которой он держал свою пушку, и левую руку, словно крюком обхватившую шею Мэри Рутвен. Он использовал девушку, как живой щит. Я с упреком посмотрел на нее.
— Хороший же из вас сторожевой пес, — мягко сказал я.
— Заткнись! — прорычал Лэрри. — Значит, ты коп, да?
Далее шла одна нецензурщина. Голос его, похожий на шипение ядовитой змеи, дрожал от ненависти.
— Нельзя ли повежливее, — прервал его я. — Ведь здесь присутствует молодая леди, приятель…
— Леди? Проститутка! Б…! — он еще крепче вцепился в ее шею, словно получая от этого удовольствие. Мне пришло в голову, что когда-то он совершил досадную ошибку и приударил за ней, а она отреагировала соответствующим образом.
— Ты считаешь себя очень умным, Тальбот, не так ли? Думал, что одурачил нас всех, не так ли? Но меня тебе не удалось одурачить, Тальбот. Я следил за тобой. Я ходил за тобой каждую секунду с тех самых пор, как ты появился на буровой, — он напичкал себя наркотиками до самых бровей, он дрожал и подпрыгивал, словно у него была болезнь Святого Вита. В голосе звучало злорадство и мстительный триумф ничтожества, которым все пренебрегали и над которым все издевались. А в конце концов он оказался прав, в то время как те, которые презирали его, ошибались. Это была ночь, когда Лэрри мог заливаться соловьем, и он не намерен был пропустить ни единой ноты. Но мне доводилось слышать и более приятные голоса.