Я вошел в вестибюль и огляделся. У лифта две молодые девушки в модных пальто громко обсуждали новую театральную постановку. Мрачного вида слуга выколачивал пыль из спинки дряхлого кресла. Клерк за конторкой сортировал письма, насвистывая что–то под мелодию из транзистора. Когда я подошел к нему, он кивнул.
— Комнату?
— Кэт просил меня повидать вас.
Клерк как две капли воды походил на проживающих в этой ночлежке. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме равнодушия ко всему окружающему.
— Кэт?..
Было два пути продолжать игру, и я выбрал первый, который понятен всем, положив перед ним двадцатидолларовый билет.
— Верно, Кэт.
Он взглянул на банкноту, однако его лицо оставалось бесстрастным:
Тогда я перешел ко второму варианту: распахнул пальто, чтобы он мог увидеть револьвер и слегка улыбнулся. Он действительно покосился на него и, видимо, понял, что игра окончена.
— Меня зовут Дип, — представился я.
Его ладонь проворно накрыла банкноту.
— Кэт сказал, что вы можете вспомнить номер. Тот, о котором говорил Вагнер.
— Да. — Он облизал свои пересохшие губы. — Но они…
— Не беспокойтесь, — прервал я его. — Они оба мертвы.
Клерк оторвал свой взгляд от бювара и медленно поднял голову. Он видел много разных глаз на своем веку, знавал людей, которые не раздумывая применяют револьвер и, видимо, убедился, что дальнейшее продолжение игры опасно.
— Я не хотел бы… чтобы меня пристукнули.
— Если кто–нибудь спросит, вы не видели меня раньше.
— Кэт… Вы скажите ему…
— Он теперь мертв, парень.
— Господи!
— Какой был номер?
— Два–ноль–два–ноль–два. Это рифмуется. В одной песенке есть похожая рифма. Вот почему я запомнил.
— Телефонную станцию помните?
— Нет…
Но и этого было достаточно. Оставив его, я прошел через холл к телефонной будке, позвонил на станцию и назвал номер, попросив дать мне список всех абонентов с этим номером, но с разными индексами. Дежурный спросил, откуда я звоню, и попросил обождать.
Клерк наблюдал за мной из конторки, как мышь из норы. Минут через пять задребезжал телефон. Я взял трубку. Дежурный предложил опустить центовик, а потом принялся диктовать индексы и имена. Когда он назвал шестой, Я сказал:
— Стоп. Все, благодарю вас.
Итак, Мори Ривс и Лео Джеймс получили поручение ликвидировать меня.
Позже кто–то, рангом повыше, отложил выполнение этого поручения. Убийцы обратились к первоначальному нанимателю и получили приказ действовать.
К кому же они обратились? Кому звонили? Шестым в списке индексов было имя Хью Педла…
Глава 12
Старый голландский округ значительно изменился после того, как лет десять тому назад в его центре снесли ветхие постройки и воздвигнули новые современные здания. Да, район изменился, но люди остались прежними: на выборах они голосовали за тех, кто предлагал больше, нисколько не заботясь, к чему это приведет.
Хью Педл покупал их голоса без всяких затруднений. Он имел значительное влияние в политических кругах и со временем добился независимости благодаря тому, что контролировал крупный район. И люди охотно отдавали ему свои голоса, не задумываясь о сущности его действий, которые всегда оставались для них тайной. Он был местным Санта Клаусом, проявлявшим хоть какую–то заботу о благоустройстве жилья и готов был разрешить все их вопросы и сомнения.
Хью Педл жил в добротном красивом доме, в прошлом заметно выделявшемся среди прочих. Теперь же, в окружении новых зданий, он выглядел явно устаревшим.
Я зашел в ближайший бар, заказал чашку кофе и поговорил с барменом.
Он рассказал, что хозяином дома является Хью Педл, у него есть слуга и приходящая кухарка. Педл занимает второй этаж и имеет особый индивидуальный лифт. Под ним проживают почтенные люди, а именно городской пожарник, рыжеволосый артист–комик и владелец бакалейного магазина, Поблагодарив за сведения, я расплатился и вышел на улицу. Было десять часов. Темные тучи медленно ползли на запад. В воздухе пахло дождем и было прохладно. Именно в такую ночь когда–то я, Беннет и Оджи, готовясь к стычке с бандой Дельроя, доставали оружие из нашего тайника в подвале клуба. Но, черт возьми, неужели я становлюсь сентиментальным!
Я постарался стряхнуть эти воспоминания, но вдруг почувствовал, что на какое–то мгновение коснулся чего–то важного, но чего именно, понять не мог. Осталось только ощущение, что это была какая–то ключевая мысль.
Я чертыхнулся и ускорил шаги.