— Ты не помнишь? — спросила Анжела, шокированно на меня посмотрев.
Я слегка качнула головой, почувствовав при этом дискомфорт, словно я только что травмировала себе шею.
— Я помню... что случилось. Но... что он со мной сделал? Что он...
— Вот она, — сказал вошедший Дом, радостно улыбаясь. За ним следовал мужчина в медицинской одежде. Замыкала шествие молодая женщина, тоже одетая в медицинский костюм, но с нарисованными на ней пингвинами.
— Мисс Дюваль, как вы себя чувствуете? — спросил мужчина, по моим предположениям — врач, подхватывая у подножия кровати таблицы с моими данными.
— Думаю, хорошо.
Доктор Ловетт тот, кто два дня назад провел операцию по восстановлению маленького, но все еще вызывающего беспокойство перелома черепа, выполнил ряд простых тестов, чтобы гарантировать отсутствие каких-либо дефектов в функциях мозга. Мою голову так же, как и лицо, крепко опутывали бинты. Кожа под ними чесалась адски, но он настоял, чтобы их не трогали.
— Доктор Рамини, наш штатный пластический хирург, расскажет, какие варианты у вас есть.
— Пластический хирург? Варианты? — Я попыталась нахмуриться, но медицинская лента стянула мою кожу так, словно мне вкололи дешевый нелегальный ботокс.
— Мисс Дюваль, вследствие нападения на вашем лице появилось небольшое повреждение косметического характера. Поскольку опухоль, вызванная травмой головы, уже спала, то думаю, нам вполне безопасно двигаться дальше. Так что, как только мы проведем соответствующие исследования, мы можем перейти к следующему этапу, которым займется доктор Рамини. Уверяю вас, в этой области она лучшая в стране.
Я сидела, уставившись на него так, будто он говорил на другом языке, не в состоянии переварить его слова. Мое лицо? Он... испортил мое лицо?
— Полиция уже довольно долго ожидает, когда вы сможете давать показания. Они вскоре прибудут. А вы, тем временем, постарайтесь расслабиться. Я вернусь в ближайшее время, чтобы начать забор необходимых анализов. Медсестра Клэр даст вам обезболивающее, — сказал доктор Ловетт, нежно похлопав меня по голени, прежде чем выйти из палаты. Ну, по крайней мере, это не было больно.
Как только мы остались одни, мой взгляд заметался между Домом и Анжелой.
— Что со мной случилось? Что не так?
— Ничего не случилось, дорогая, — мягко произнес Дом, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб.
Я хотела его оттолкнуть, но одна моя рука была на перевязи, а в другую был воткнут внутривенный катетер.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Что он сделал с моим лицом?
Мои соседи посмотрели друг на друга, а затем обратили свои мрачные взгляды на меня. Я видела, как их глаза заволакивает сочувствие.
— Ну? Кто-нибудь собирается мне рассказать?
Дом прочистил горло.
— Кам, детка... он... ну… — Он сделал глубокий вдох и взял меня за руку. — Твой отец использовал против тебя ремень. И, эм, металлическая пряжка сорвала с твоего лица, шеи и плеча несколькоучастков кожи.
Он смотрел на меня, ожидая моей реакции, и из его глаз лились слезы.
— Понятно, — все, что я сумела произнести. А что еще я могла сказать, услышав эту новость?
— Еще тебе оторвало часть уха. И на скуле есть несколько синяков.
Я кивнула. В мой пьяный, пропитанный морфием мозг, постепенно просачивался весь ужас ситуации. Мой отец наконец-то это сделал. Он забрал у меня все. Все...
— Он изнасиловал меня? — спросила я безразлично, без следа эмоций в голосе.
— Эм, Кам, — вмешалась Анжела. — К тебе в ближайшее время прийдет психиатр, чтобы поговорить о нападении. Мы смогли убедить здешний персонал сообщать нам известия обо всем остальном, из-за того на сколько... ты ранима...
— Ранима? — я фыркнула. — Я не ранима. Чтобы быть ранимой, нужно быть хрупкой. Но очевидно ведь, что поломанное не может сломаться повторно.
— Кам, ты не сломана, — вставил Дом.
— Да неужели? Посмотри на меня.
Дом и Анжела опустили свои глаза в пол.
— Я сказала, посмотри на меня, черт подери! — кричать было больно, но мне было все равно. Меня не заботило уже ничего. Ни боль, ни мое лицо, ни что-либо еще. Я ничего не чувствовала. Я сама была никем.
Друзья перевели свои взгляды на мое ободранное лицо и одновременно съежились, подтверждая мои подозрения. Я была уродцем, выставленным напоказ.
— А теперь скажи мне, неужели я выгляжу как цельный человек? Как восстановленный человек? Неужели я выгляжу так, будто я в порядке?