Ками — моя. Наш ребенок — мой.
Я быстро чмокнул ее в пухлые губы прежде, чем опустить ящик с книгами и подвести ее к дивану.
— Малыш, я знаю, что ты не инвалид. Но мать моего ребенка не станет таскать коробки, когда рядом есть трудоспособный мужчина, готовый сделать это вместо нее. А теперь расслабься, задери ноги вверх и позволь твоему мужчине позаботиться об остальном.
Ками обреченно вздохнула и закинула свои обутые в сандали ноги на кофейный столик.
— Замечательно. Отец моего ребенка — шовинист и пещерный человек, — Она погладила свой плоский живот, глядя на него с особым блеском в глазах, сверху вниз. — Ну, разве мы не счастливчики?
Я стоял возле нее, полностью завороженный зрелищем и распираемый от гордости. То, как она дотрагивалась до своего живота, как улыбалась ему, словно смотрела на нашего ребенка на самом деле... этот образ навсегда отпечатается в моей памяти. Это была одна из тех вещей, ради которых развязываются и выигрываются войны. Ради которых люди живут и умирают. Такой взгляд ставит злобных стотридцатишестикилограммовых скотов на колени, превращая их в скулящих слабаков.
Взгляд, наполненный любовью.
Не каждый может его познать. Но если вам когда-нибудь так повезет — запомните это навсегда. Ухватитесь за это мгновение и никогда не отпускайте. Потому что вас одарили бесценным подарком.
— Чувак, ты собираешься просто сидеть и мечтать или поможешь нам перетаскать это дерьмо? — Си Джей с Домом прошагали мимо меня с коробками в руках, и мой кузен, подкалывая, подтолкнул меня плечом. — Блядь, сколько разного дерьма нужно одной цыпочке?
— Добро пожаловать в мой мир, — вставил Дом, опуская коробку с надписью «Обувь». Он похлопал меня по спине. — Вскоре ты станешь гордым обладателем забитых волосами душевых стоков, обсыпанных косметикой раковин в ванной, и редкими моментами в стиле «жаль-что-я-не-знала-что-ты-это-сделал», которые оставят тебя с постоянным «что-за-фигня?» выражением лица.
— Неа, мужик, — рассмеялся я. — Я готов. Вносите.
Ага, и вы снова все поняли верно.
После долгих уговоров как в спальне, так и вне ее, я, наконец, сумел убедить Ками ко мне переехать. Мы знали, что хотим воспитывать нашего ребенка вместе, и черт подери, она уже и так оставалась у меня большинство ночей. Но у Ками все равно имелись серьезные сомнения по этому поводу. Она еще никогда не жила с мужчиной, не считая Дома, и ее серьезно волновало, что она останется без поддержки друзей. Однако, как только она свыклась с материнскими примочками, ну вы знаете, отложить свои собственные потребности в сторону ради ребенка, то, наконец, признала, что переезд является вполне логичным решением. Плюс ко всему, я бы ни за что не позволил своему новорожденному ребенку остаться в том борделе, коим являлась квартира Анжелы. В том месте для кисок всегда была открыта дверь, а некоторые из нах явно не заслуживали доверия.
Нас отвлек пронзительный вопль и мы дружно посмотрели в сторону двери, где увидели ввалившуюся в комнатуАнжелу с лицом, залитым слезами.
— О, Кам, я буду так по тебе скучать, — плакала она, падая на диван рядом с подругой. — Поверить не могу, что ты оставляешь меня с Распутным Домом и его бандой одетых в блестки потаскушек из трущоб.
— Думаю, ты перепутала моих девушек со своей, завоеванной в среду ночью, стриптизершей. На мебели все еще остался слой съедобной пыли. И каждый раз, как я сижу на этом долбанном диване, то чувствую себя словно Элтон Джон, — парировал Дом.
Анжела махнула на него рукой, даже не отпираясь от его обвинений.
— Кам... ты же будешь нас навещать, верно? Мы сможем сходить на массаж или педикюр, о, Боже, тебе же можно их теперь делать? Или ты можешь подцепить какие-то бактерии, не безопасные для беременных женщин? А еще я вычитала, что сейчас ты не можешь есть суши. Суши! Но мы любим...
Ками положила свои ладони на влажные щеки своей подруги и тепло улыбнулась.
— Анжела, милая, дыши. Ты будешь меня видеть. Черт, да я буду в баре почти каждый день, как и всегда.
— В баре? — усмехнулся Си Джей. — Бар не место для малыша. Не для моего маленького двоюродного племянника.
Мы резко повернули головы, глядя на суровое выражение его лица.
— Что? — Он пожал плечами.
Хм-м. Мой двоюродный брат, Крейг Якобс, парень, который сделал смыслом своей жизни переспать со всей волейбольной командой в средней школе, тот самый парень, который подкупил умников в аудио / видио, чтобы установить скрытые камеры в женской раздевалке, тот же самый человек, который поклялся никогда не связывать себя с одной и той же женщиной с тех пор, как его мама ушла от них с отцом. Так вот, этот парень на самом деле только что произнес предложение, в котором не упоминались сиськи, задницы или оральные ласки.