— Кам? Ау-у-у-у? Ками, ты здесь?
— Что? — спросила я, часто моргая. Мои расширенные зрачки пытались сфокусироваться на говорившем.
Анжела хихикнула, и я могла бы поклясться, что слышала, как фыркнул Дом. Придурки.
— Я спросила, можно ли мне немного кетчупа? — Подмигнула Анжела.
Часть меня хотела облить этим кетчупом ее белый, кружевной сарафан, окрашивая его в другой цвет.
— А как вы все друг с другом познакомились? — спросил Блейн, оторвав меня от сарафаноубийственных мыслей.
Я схватила бутылку и протянула Анжеле с натянутой улыбкой.
— Кам и я вместе учились в колледже в Атланте, — ответил Дом. — После его окончания мы приехали сюда. Анжелу же я знал еще со времён средней школы, когда жил в этом районе некоторое время. Ей было так одиноко в своей большой шикарной квартире, что она предложила нам снять у нее комнаты.
— Этот парень превратил меня в лесбиянку! — добавила Анжела.
— Ой, да ладно! Ты что, каждому собираешься рассказывать эту историю? Ты же знаешь, что это чушь! — запротестовал Дом, бросая в нее недоеденную картошку фри.
Анжела увернулась и показала ему язык.
— Это не так! — Она повернулась к нам с Блейном, стоящими с другой стороны барной стойки. Ее голубые глаза убежденно сияли. — Грязный Дом всегда был большим дамским угодником, даже в юности. Он был моим первым пенисом, и, к счастью, последним. Почему каждая девушка, кроме меня, хочет засунуть в себя эту стоячую штуку. Фу! Я лучше трахнусь с замороженной сосиской от хот-дога.
— Ну, может быть, это потому, что тебе не повстречался настоящий мужчина, который мог бы тебе помочь, дорогая, — услышали мы знакомый голос, по-южному растягивающий слова.
Анжела обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Си Джея, усаживающегося рядом с ней на табурет.
— Поверь, мне было достаточно и одного раза, чтобы понять, что в мужчинах нет ничего нежного и чувственного. Извините, ребята, но вы ничего не добьетесь от девушек, — проворковала она, подмигнула и послала мне воздушный поцелуй.
— Си Джей, это Доминик, сосед Ками и Анжелы по квартире. — Блейн показал жестом между двумя парнями. — Доминик, этот болван мой двоюродный брат, Крейг Якобс.
— Святое дерьмо, чувак! — воскликнул Си Джей, наклоняясь, чтобы удариться с Домом кулаками. — Ты на самом деле живешь с этими двумя цыпочками? Ты мой новый чертов герой!
Дом стукнулся с ним кулаками и пожал плечами.
— Поверь мне, это не так здорово, как звучит. Вот эта, — сказал он, кивая в сторону Анжелы, — ходит практически голой, а еще ей не нравятся Ч. А Ками вообще никого не любит. Парень может прижиматься к ней, пока его яйца не посинеют или пока он не станет стерильным, но все будет впустую.
Шокированная сказанными словами, я метала глазами молнии в сторону Дома. Как он мог такое сказать? Конечно, по большей части, это правда. Но зачем делать мою личную жизнь достоянием общественности?
— Так ты говоришь, прижиматься? Голышом? — сдавленно произнес Си Джей.
Я закатила глаза и попыталась занять свои руки прежде, чем непроизвольно ударила бы его.
— Можно и голышом, — ответил Дом. — Я имею в виду, да, я видел их обнаженными. Анжела эксгибиционистка, а Ками никогда не закрывает свою дверь.
По тому, как он взглянул на меня и съежился, я поняла, что он пожалел о своих словах, как только они вылетели из его рта. Что с ним сегодня не так? Почему он проболтался о наших личных делах практически незнакомым людям? И почему Анжела согласно кивала, пожимая плечами? Я, должно быть, что-то пропустила.
Я невольно взглянула на Блейна, почувствовав его пристальный взгляд. Но в его глазах не было отвращения, похоти или смеха. Казалось, он о чем-то задумался, немного смущенный этой темой. Что бы не означал его взгляд, он заставил меня слегка расслабиться и подавить ужас, прорывавшийся наружу.
— Ну, ладно, детишки, я должен вернуться к работе, — объявил Дом, вставая и бросая салфетку на тарелку.
Он посмотрел на меня извиняющимся взглядом, прежде чем наклониться над стойкой. Знаю, в тот момент я должна была ударить его по красивому лицу, но вместо этого я быстро поцеловала своего друга в губы. Доминик вздохнул с облегчением. Он терпеть не мог, когда я на него злилась. Потеря моей любви была для него сродни самоубийству. Я была зла, но совсем не хотела причинить ему боль. Он не заслуживал того, чтобы когда-либо снова ее почувствовать.
Анжела поцеловала меня в щеку, прежде чем я смогла вырваться, и обвила руками наши плечи, вовлекая в неловкие групповые объятия. Такое поведение было глупым, и, вероятно, многие смотрели на нас косо. Но нас всегда будет трое: отверженных, подвергшихся насилию и сломленных. Ничто не могло разрушить нашу связь.