В тот момент, когда я почувствовала хватку незнакомца на своем предплечье, я вскрикнула, и рыдания вырвались из моей груди на свободу. От него так разило алкоголем, потом и грязью, что мой живот тут же взбунтовался в ответ. Застыв, я понимала, что должна была бороться, или хотя бы позвать на помощь, но не могла. Я стояла неподвижно, позволяя своим мыслям блуждать в самых темных уголках сознания, которые я не затрагивала из-за боязни никогда не вернуться обратно...
Я снова была маленькой девочкой: беспомощной, бесполезной и беззащитной. Я знала, что сопротивление еще больше разозлит отца, он впадет в безумие, и, следовательно, причинит еще больше боли. Каждый раз, когда отец меня бил, мама пыталась его остановить, принимая основной удар на себя. Проще было не оказывать сопротивление и позволить ему развлечься. Это делало отца счастливым. Мы с мамой только и делали, что старались осчастливить его, даже если это медленно убивало нас самих.
Что-то начало вытаскивать меня из мрачного тумана воспоминаний, однако я все так же отчаянно за них цеплялась. Они захватили меня полностью и не отпускали, терзая и заставляя переживать вновь и вновь каждую отвратительную секунду прошлого. Но то, что тянуло меня обратно к спокойствию, даруя освобождение от самой себя, было намного сильнее.
Я слышала голос, спрашивающий в порядке ли я и убеждающий, что я в безопасности. Я прижималась к Блейну своим подавленным, потным и дрожащим телом. Мы сидели на земле, и я раскачивалась взад-вперед, прижав колени к груди. Блейн немного отстранился, чтобы заглянуть в моё лицо, и я сдалась. Мудрые не по годам, полные беспокойства и страха карие глаза, безоговорочно вытянули меня из ада воспоминаний и вернули обратно в настоящее.
Крик, пронзивший ночной воздух, звучал неестественно, он был похож вопль раненого животного. Я понимала, что этот вопль вырвался из меня, но не узнавала свой голос. Я никак не могла прекратить кричать и плакать, продолжая раскачиваться, плотно сжав колени. Я орала до тех пор, пока мучительная боль внутри меня не развеялась. А после этого я заплакала еще сильнее.
— Ками. Ками, пожалуйста, успокойся. Посмотри на меня. Посмотри на меня и попробуй понять, что я говорю, — упорно повторял Блейн.
Я встретилась с ним взглядом, давая его прикосновениям и запаху проникнуть в мои мысли. Мне нужно было успокоиться и довериться ему. Не знаю, по какой причине, но это было именно то, что я хотела сделать.
— Тебе больно? — спросил он, обхватывая ладонями мое заплаканное лицо, как только мои рыдания прекратились и перешли во всхлипы. — Хочешь, я вызову полицию? Скорую помощь? Просто скажи мне, что сделать, и я это исполню.
Зажмурив глаза, я отчаянно замотала головой.
— Нет, — прохрипела я, — все в порядке, мне просто нужно попасть домой. Мне нужно домой, Блейн.
— Хорошо, давай. Мне проводить тебя?
Я снова затрясла головой, но не сдвинулась с места. Все еще скованная ужасом, я не могла подняться. Даже не знаю, как именно я оказалась на земле в этой позе. Последнее, что я помнила — это то, как искала ключи, а потом...
Я не могла дышать от ощущения тяжести, сковывающей мою грудную клетку. Я старалась сделать крошечный глоток воздуха изо всех сил, прежде чем кислород полностью покинул бы мои лёгкие.
— Дыши, Ками. Дыши, — успокаивающе приговаривал Блейн, поглаживая меня по голове.
Он сделал несколько глубоких показательных вдохов, демонстрируя, как надо делать. Сосредоточившись на его голосе и на теплых карих глазах, я последовала примеру.
— Хорошо. Отлично, детка, — сказал он мягко. — Теперь я собираюсь разорвать наши объятия. Хорошо? А потом мы встанем.
Я кивнула, опасаясь, что даже попытка заговорить снова заставит меня замкнуться. Блейн плавно положил свои ладони на мои и сжал пальцы. Я так и не смогла добровольно ослабить свою мертвую хватку, но он каким-то образом освободил мои колени без сопротивления с моей стороны. Я обхватила себя руками, и Блейн заглянул мне в лицо, чтобы удостовериться, что я в порядке. Не услышав криков и всхлипываний, он осторожно взял меня под руки и поднял на ноги.
— Ками. Я собираюсь достать ключи из твоей сумочки, хорошо? — спросил он, все еще меня поддерживая.