– Ты только это и хотел сказать? – раздраженно бросила она. – Разумеется, вернем. Ты вернешь, ты же завтра тоже не работаешь! Созвонишься с его мамой, встретишься и вернешь!
– Но…
– Тебе нужно – ты и занимайся этим.
– Денег пожалела? – с каким-то странным выражением произнес он.
Татьяна не ответила и повернулась лицом к стене. «Скотина, – ругалась она про себя, слушая его удаляющиеся шаги. – Просто бесчувственная скотина. Денег пожалела! Когда я их жалела! Ясно же, что мне не нужны его деньги, я их взяла только, чтобы парень не обиделся! Нет, это все ужасно… Он меня совсем не понимает!»
Она решила спать здесь – не было ни сил, ни желания вставать, идти в спальню, продолжать объясняться с мужем. Татьяна кое-как разделась, натянула на себя плед, поправила подушку. Полежала, глядя в темноту, прислушиваясь к ночной тишине. Муж так больше и не заглянул, даже не спросил, почему она легла отдельно. «Вот как! Ну ладно…» Она закрыла глаза и поджала ноги – кровать была коротковата, в сущности, она была рассчитана на подростка. Мебель в комнате давно не меняли, никто и не заметил, когда успела вырасти дочь. Впрочем, Ирина так и не стала высокой…
«Леня умер… Избили… Кто, за что? Надо все же самой встретиться с его мамой, это и меня касается. Интересно, она-то считала Иру его невестой? Были они знакомы или нет?»
Об этом Татьяна ничего не знала – Леонид в качестве жениха так мало ее интересовал, что ей и в голову не приходило спросить у дочки, была ли та представлена его родителям. Кто его родители, чем они занимаются, где живет Леонид – она не знала ничего. Только имя, фамилию, номер телефона.
Ей вспомнился упрямый взгляд Леонида, когда они прощались на лестнице. Парень был в ярости и твердо решил разобраться с Женей в ближайшие дни, не дожидаясь похорон. Разобрался он или нет?
«Во всяком случае, ему я верю больше всех, – сказала она себе. – Верю, что он был у Жени в гостях – та и сама в конце концов созналась, что знакома с ним. Верю, что он любил Иру… Иначе, стал бы он давать деньги на похороны и таскаться со мной среди ночи бог весть куда и зачем… А если верить ему во всем, верить, что он был с Ирой именно в той квартире, куда меня привел, – значит, лжет либо Женя, либо ее мать. Женя утверждает, что квартира – ее жениха. И этого официального, представленного ее родителям жениха я тоже видела. Предположим, она врет. Если не во всем, то в чем-то – точно. А ее мать? Лжет, что понятия не имеет об этом парне? Или искренне не знает, что ее дочь проводит ночи этажом ниже, говорит, что квартира стоит пустая? Но ведь это в принципе невозможно! Если допустить, что девушка встречается с этим парнем не первый месяц, да еще постоянно там ночует – это должны были заметить соседи! У них должны были возникнуть какие-то вопросы к ее родителям. У самих родителей тоже должны были появиться подозрения, наконец! Я‑то считала их такими суровыми, а им, выходит, все равно, где ночует дочка?! А что говорила Ира? Та утверждала, что квартира принадлежит самой Жене, и ни о каком женихе – ни слова! Господи, что за головоломка! Хоть в чем-то должны быть совпадения, неужели врут все подряд?! Но с той квартирой явно что-то завязано – возле этого дома Ира впервые попрощалась с Леонидом, соврав, что тут живет. Скажем, это было полуправдой – не живет, а бывает… Это же вполне естественно – привести парня к дому подруги и спрятаться у нее, пока тот не уйдет. Именно возле этого дома с ней и случилось несчастье… Нет, это уже не случайность».
Она приняла решение – завтра, во что бы то ни стало, прояснить ситуацию с квартирой. В конце концов, выяснить, кому принадлежит жилье не так уж сложно. Существуют соседи, паспортный стол, наконец. По крайней мере, в одном вопросе можно будет легко навести ясность. Что же касается остального… Татьяна уже поняла, что наседать на Женю и требовать правды – занятие неблагодарное. Тем более что теперь она осталась без поддержки Леонида. Ее мысли снова вернулись к этому парню. «Нет, завтра прежде всего я поеду к его маме и поговорю с ней. Господи, пусть окажется неправдой то, о чем я думаю… Но мне кажется, что его смерть – тоже не случайность. Слишком много совпадений».
Глава 5
Леонид, как выяснилось, жил вдвоем с матерью в крохотной двухкомнатной квартирке, в обществе двух котов и множества растений. Единственным ценным качеством квартиры было ее расположение – хрущевский дом стоял на Красной Пресне, почти лицом к улице. Неподалеку был расположен костел, и когда Татьяна вошла в комнату, в окно ударил звон вечернего благовеста. Она огляделась. Скромная обстановка – старенький полированный сервант, коврик на стене, дешевые пожелтевшие занавески.
Мать Леонида оказалась намного старше ее самой – почти шестидесяти лет, судя по виду. Татьяна чувствовала себя крайне неловко – ей было трудно представить, что эта сухонькая пожилая женщина, седая и замкнутая, могла стать ее родственницей. Ее звали Антонина Григорьевна – так официально, отчужденно та и представилась, не предложив при этом гостье звать ее просто по имени. Татьяна своего отчества называть не стала.
– Извините, но чаю не предлагаю, нет воды, – извинилась женщина. – Сегодня отключили до вечера, опять что-то ремонтируют.
Говорила она совершенно равнодушно и извинялась, как видно, из чистой вежливости. Татьяна чувствовала – той глубоко безразлично, какое мнение составится о ней у случайной гостьи.
Она возразила, что никакого чаю не нужно, к чему все это… Присела на предложенный стул, достала из сумки конверт:
– Видите ли, я думаю, мне нужно это вернуть.
– Что это? – так же равнодушно поинтересовалась женщина.
Татьяна уже успела составить себе мнение о достатке, царившем в этом доме. Здесь жили благополучно, но небогато. На тумбочке красовался телевизор последней модели, весьма дорогой, а вот льняное покрывало на кровати – времен сталинских, не новее… И прочее в том же духе. Она положила конверт на стол и подтолкнула его кончиками пальцев:
– Это Леня принес на Ирочкины похороны. Я решила вернуть вам деньги, мы их не тронули.
– А, деньги… – произнесла та, поднимая на гостью пустой взгляд. – Да вы садитесь.
– Я уже сижу, – осторожно напомнила Татьяна.
Антонина Григорьевна постояла мгновение, непонимающе глядя на нее, потом вдруг отвернулась. Когда она заговорила опять, ее голос звучал спокойно, но Татьяна чувствовала страшное напряжение, в котором эта женщина пыталась себя держать – чтобы не сорваться, не расплакаться.
– Леня рассказал мне, что случилось с Ирой. Примите мои соболезнования.
– Да… – произнесла Татьяна. – Она была у меня единственная.
– Он у меня тоже, – с неожиданной силой произнесла Антонина Григорьевна. – Он был единственный.
Татьяна подняла на нее глаза:
– Как же это случилось? Понимаю, что вам нелегко рассказывать, но… Я ведь не из пустого любопытства спрашиваю.
И та рассказала, присев чуть в стороне от стола, пододвинув к себе пепельницу и закурив сигарету. Татьяна тоже закурила – у нее в сумке лежала пачка сигарет, оставшаяся от Ирины. Она положила ее к себе сегодня утром, собираясь с визитом к матери Леонида. Звала пойти и мужа, но тот как будто не расслышал ее, а уговаривать его Татьяне не хотелось.
– Собственно, все было очень просто, – говорила хозяйка, стряхивая пепел с сигареты. Татьяна отметила про себя, что в этом не было никакой нужды – та успела затянуться всего пару раз. – Он сказал, что завтра идет на похороны. Это было утром, перед тем как ему идти на работу. На работе он задержался… Я не беспокоилась, это бывает часто.
Она повела плечами и пояснила, что на эту работу Леню устроил отец – он и сам там работает. Поэтому, когда сын задерживается, она за него всегда бывает спокойна.
– Ну, теперь уже надо говорить «бывала», – поправилась она, и в голосе ее звучала какая-то болезненная ирония. – Потом, ближе к восьми часам вечера, он позвонил и сказал, что ему еще нужно кое-куда съездить, так что волноваться не нужно.