- Можно, я ваши закурю? - одновременно с вопросом перегнулся через стол и вырвал сигарету из бело-синей пачки Четверик.
У начальника сейчас несложно было вытянуть бумажник. Ни один мускул на его лице не дрогнул бы.
Хрустнуло кожаное кресло. Прикуривавший Четверик не заметил момент оживления. Когда он положил зажигалку начальника рядом с его пачкой, в глаза Межинского вернулась жизнь. Во всяком случае, они были грустными. У памятников не бывает настолько грустных глаз.
- Они все-таки сделали ракетный пуск...
Горящая сигарета выпала изо рта Четверика.
- Как?! По Москве?! - вскрикнул он.
- Нет, по Камчатке.
- А-а! - вскинулся Четверик.
Сзади него с артиллерийским залпом грохнулся стул. Хлипкая спинка, отлетев, ударила по часам, и они испуганно стали отбивать семнадцать ноль-ноль московского времени.
- Ну надо же! Прожег новые брюки! - чуть не плача, смотрел на ровный черный ободочек на левой штанине Четверик.
Из дырочки торчал пучочек смоляных волос. Они раскачивались, будто смеялись над незадачливым хозяином.
- Сядь! - заставил его оторвать взгляд от брюк Межинский.
Четверик поднял стул без спинки, но сел на другой. И только сейчас заметил, что в кабинете все стало иным. Мрачные фиолетовые тени лежали в углах кабинета, а лицо начальника из бледного перекрасилось в серо-землистое. Глаза сами собой вскинулись к верху окна. Вместо солнца, еще недавно стоявшего в нем яркой желтой лампой, там висел черно-сизый комок тучи.
- По Камчатке? - у себя спросил Четверик и с собой не
согласился: - Это невозможно. Нужны коды...
- А у них получилось...
- Правда?
- Что там было в последнем их сообщении? - обернулся Межинский к сейфу.
На стол плашмя упала красная папка. Когда все вокруг было серо-синим, это цветовое пятно смотрелось издевательски. Стол как будто подожгли в том месте, куда легла папка. Межинский резко раскрыл ее. Огонь исчез из кабинета. Теперь на Четверика смотрели круглыми глазенками-дырками от скоросшивателя какие-то важные бумаги.
- Вот... Точно, - нашел документ Межинский. - Они сообщили, что дают последнее предупреждение в виде ракетного залпа. Практической ракетой. Да, практической. И бить будут в северную часть полигона, а не в южную, как нужно было по плану стрельб...
- Попали? - Наклонился над столом Четверик.
Текст новой записки, продиктованной неизвестным террористом из телефона-автомата в канцелярию Совета Безопасности, он уже слышал два часа назад, но почти все забыл, и теперь до тошноты в голове пытался прочесть перевернутые слова.
- Они выстрелили!.. Понимаешь ты это или нет?! - Межинский
ударил кулаком по лежащей на столе бумаге. - И это главное! Значит, они могут нанести удар и по Москве! Как здесь же написано! - ткнул он пальцем в какое-то слово и ногтем разорвал его.
Разгладил лист, придавил обрезанный кусочек бумаги. Разорванным оказалось слово "ядерная".
- Точно - ядерная ракета! - в ужасе посмотрел он на слово. - Москве хватит одной. А их тринадцать...
- Но как они сумели дать ракетный залп? - не мог избавиться от удивления Четверик. - Нужны же команды... ну, в смысле код из Генерального Штаба...
Перед глазами Межинского возникло черствое лицо Свидерского. Но он ничего не сказал о нем. Чем меньше людей знает тайну, тем больше вероятность, что она умрет именно с ними.
- Кодовый сигнал поступил с какого-то судна, находящегося в
районе Новой Земли, - сообщил он Четверику. - Спутник засек
судно из космоса. Кстати, от него не так уж далеко до предполагаемого места нахождения лодки. Судя по направлению движения, они стремятся укрыться под кромкой льдов.
- Это, наверно, неблизкий путь. Сейчас же лето...
- Я бы не сказал. Час назад я был у моряков. Они показали мне на карте эту границу. Она тянется вдоль южных берегов Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа, а потом спускается вниз, к Новой Земле.
- А идут они в каком направлении?
- Вверх... В смысле, на север, к проходу между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа. Моряки сказали, что именно оттуда по большей части проникают к нашим берегам американские лодки. Неужели они решили плыть прямо к Штатам?..
- Виктор Иванович, но если спутник засек лодку, значит, он ее ведет... Может, уничтожить лодку?
- Спутник засек старт с глубины. Саму лодку он не видит.
- Неужели у нас такие плохие спутники?
- Хор-рошие! - огрызнулся Межинский. - Такие же, как у американцев или французов... Голицыно-два дало техническую сводку по своим возможностям. Они способны засечь лодку на глубине двойной прозрачности моря, то есть в лучшем случае до пятидесяти метров. Да, именно пятидесяти. Моряки назвали такую цифру для этого региона в это время года... А у данного проекта лодки только рабочая глубина погружения - где-то в районе трехсот метров. А захочет - нырнет и за триста... И за четыреста...
- И сколько они могут не всплывать?
- Почти три месяца.
Именно в этот момент Межинский вспомнил о Тулаеве. Один в поле не воин. Правда, подводная лодка - это не поле. Но в любом случае Тулаев, даже на время ставший Корнеевым, один. И что он сможет, если по старой мировой статистике потери наступающих всегда превышают потери обороняющихся в три раза? Умереть сразу?
Межинский перевел взгляд на помутневшее, ставшее каким-то осенним окно, и с горечью подумал, что Тулаев больше не увидит дневного света. Даже тусклого московского.
А Четверик, сложив губы трубочкой, издал звук, похожий и на стон, и на свист одновременно.
- Они загнали Кремль в угол, - дополнил он словами свою заунывную мелодию.
- Они загнали нас в угол.
Пальцы Межинского вырвали сигарету из пачки, задумчиво помяли ее хрупкое тельце, скомкали и швырнули мимо урны. Повернувшись к сейфу, он опять что-то достал из него и положил поверх бумаги с текстом террористов.
- Завтра вылетишь в Гавану, - не поднимая глаз, приказал он Четверику. - Оттуда до Сан-Барбузы есть рейсы местной карибской авиакомпании.
Четверик грустно посмотрел на международный паспорт, изнутри которого, если его развернуть, явно взглянул бы на него суровыми глазами еще один Четверик. Под фамилией какого-нибудь Карла Мендеса из Картахены. Рядом с паспортом лежала плотная пачка долларов и две кредитные карточки. От их вида на сердце стало чуть веселее. Тягостная поездка начинала казаться курортным вояжем.