- Серьезно? - удивился Зак. - Это все из-за атомных лодок?
- Нет. У моряков - черная форма. Его сразу в толпе видно.
Обернулся президент - и сразу его взглядом нашел.
- Но ведь все равно ж есть какой-то код?
- Есть, - резко ответил Связист. - Его дают с ЦКП. Ну, с Центрального командного пункта.
- А он в бумагах Свидерского есть?
- Так точно. Если... если, конечно, он вас не обманул и не подсунул фальшивку...
Зак вспомнил сухое, похожее на кору дерева лицо Свидерского.
Такие люди не умеют врать. У них не хватает на это фантазии. Они прямы, как дорога в пустыне.
- Что там ребята докладывали? - спросил Зак об "исполнителях".
- Ждут.
Больше всего в жизни Связист не любил долгих разговоров. Он устал даже от этой вроде бы короткой беседы. Его страшило будущее, к которому так явно стремился этот маленький больной человечек у камина, но ему нужны были деньги, чтобы навсегда уехать с проклятого севера. Еще месяц службы в этом странном охранном агентстве - и можно будет сбежать от них куда-нибудь на юг
России, купить дом и забыть обо всем, что было в его жизни, в том
числе и о Заке.
- Соедини меня с ними, - тихо потребовали из кресла.
- Есть, - со все еще не исчезнувшей службистостью ответил
Связист и пошел в комнату, где лежала на столе рация.
Зак рукой с усилием провел по груди. Там, под жесткими костями, чьи-то мозолистые пальцы все комкали и комкали сердце. Хотелось вздохнуть полной грудью, чтобы оттолкнуть эти пальцы, но глубокий вздох мог вернуть кашель, его главного мучителя.
- Товарищ командир... тут это... - возник в двери испуганный Связист. - Они того... на связь не вы... выходят...
50
Тулаев приехал к своему дому, когда все уже закончилось.
Окно кухни, выходящее во двор, зияло чернотой. Не было ни стекол, ни рамы, ни занавески. Казалось, что через эту дыру открылся вход во что-то страшное, потусторонее.
Внизу стояла небольшая, человек в двадцать, толпа. Большую часть зевак Тулаев знал в лицо. Они жили в его подъезде и зеваками, скорее всего, стали поневоле. Их попросту не пускали в подъезд.
Правее их кучковалась камуфляжная группа на фоне спецмашин. Омоновцы в шлемах-сферах, утяжеленные бронежилетами и боезапасом, жадно курили, бросая странные взгляды на открытую вверх заднюю дверцу машины скорой помощи.
Еще правее мрачно переминались с ноги на ногу чрезвычайно представительные люди в костюмах. У самого представительного из них голову выбеливала ровненькая, без единой черной черточки седина, и Тулаев сразу направился к этой седине.
Межинский в хмуром мужском молчании пожал ему руку, хотя они уже здоровались утром. Тулаев бросил быстрый взгляд вовнутрь машины скорой помощи и только теперь понял грустный интерес омоновцев: на носилках в салоне лежал человек, укрытый простыней. Видны были только его омоновские краги. Межинский поймал взгляд Тулаева, швырнул окурок под дерево и все так же молча отошел в сторону от остальных людей в костюмах.
- Он погиб? - тихо спросил последовавший за ним Тулаев.
- К сожалению, да, - посмотрел на черное окно кухни Межинский.
- Но, к сожалению, не он один...
- Лучше бы "Альфу". Или наших...
- Это их компетенция, - посмотрел на все еще парящую сигаретными дымками группу Межинский. - Они действовали в общем-то верно.
Одна группа шла от входной двери, вторая - от балконной двери в зал. По команде на начало операции у той группы, что у входной двери, произошла небольшая заминка. Балкон первым начал атаку. Тот парень, - кивнул он на машину скорой помощи, - погиб сразу. Килеры засекли нападение. Командир группы омона приказал открыть ответный огонь. Одного бандита, скорее всего, они тяжело ранили. Напарник утащил его на кухню. Судя по всему, кроме "Узи", у них была еще граната. Он хотел бросить ее в зал, куда ворвались бойцы, но попал под огонь второй группы, все-таки взломавшей дверь...
- Это из-за штырей, - виновато пояснил Тулаев. - Я дверь штырями укрепил. А внешне она выглядит как самая обычная дверь...
- В общем, он уронил гранату... Хорошо еще, что какой-то омоновец заметил это и крикнул остальным. А то была бы мясорубка, а не квартира...
- Значит, их было двое, - задумчиво сказал Тулаев.
- Да, двое. Личности выясняются. Хотя, сам понимаешь, документов они с собой не захватили... Я ума не приложу, как Зак вычислил твой адрес?
Тулаев опять, уже в который раз, ощутил горечь во рту. На языке лежало и больно кололо имя Ларисы.
- Видишь, какой у нас вечер получился, - поморщился Межинский.
- А должен был быть совсем иным. Нас американцы к себе в редакцию пригласили. Сказали, что выписан чек, но без конкретной фамилии. Я все-таки назвал твою...
Горечь во рту стала такой противной, точно в нем сейчас медленно таяло полкило соли. Крупной колкой соли.
- Но с одним условием назвал, - чуть повысил тон голоса Межинский. Что они не будут оглашать твое имя в печати.
- А сколько там... денег? - еле позволила соль выжевать вопрос.
- Как и обещали - пятьдесят тысяч долларов.
Из подъезда врачи вынесли еще двое носилок. Вслед за ними вышли трое парней в цветастых рубашках и девушка - явно следственная бригада. Один из парней был плотным и высоким. Он очень походил на инкассатора, погибшего от удара током. И не только мощной фигурой, но и удивительно сонным, усталым лицом.
- Виктор Иванович, - неотрывно глядя на парня, глухо произнес
Тулаев, - а у того погибшего инкассатора дети остались?
- Да, двое... Девочка, если я не ошибаюсь, инвалид от рождения.
Что-то с двигательным аппаратом...
Этого Тулаев не знал. Все, что запомнилось из бумаги, которую он читал у следователя в Генпрокуратуре, это то, что инкассатор был из давних лимитчиков еще горбачевской эпохи, жил с семьей в общаге и до получения квартиры ему было еще не меньше пяти лет ожидания.
- Отдайте эти деньги его жене, - после раздумия предложил Тулаев.
- Ты... ты серьезно?
- А зачем мне столько?
- Ну я не знаю...
Межинский удивленно покомкал брови и полез в карман за сигаретой. Когда курил у дерева, в тысячный раз дал себе зарок, что та - последняя, и в тысячу первый раз этот зарок нарушил.