Женщина дала Четверику, работавшему под "отмороженного", адрес дачи, который Миус уже успел не только купить одному своему корефану, но и продать. Адрес был подарен умышленно.
А когда "слухачи", контролировавшие по просьбе Межинского ее номер телефона, засекли разговор сразу после ухода
Четверика, в душе как раз и возникло ощущение лотерейного билета.
Абонентом дамы оказалась бабулька-инвалид из коммуналки на Кутузовском проспекте. Она стойко выслушала белиберду: "Передайте папе, что интересовались его собакой", явно записала подряд названные теткой буквы и цифры номера "BMW" и невозмутимо пообещала связаться с папой. "Слухачи" тут же взяли под контроль этот номер телефона, но голоса старушки больше они так и не услышали. Никуда она не звонила, передавать новость о таинственной собаке и номере машины не хотела, и Межинскому показалось, что на лотерейном билете стерли еще один квадратик, и под ним вырисовалась совсем другая цифра. В подъезд напротив ее окон, во двор и на лестничную площадку в квартиру напротив он поставил посты "наружки", но агенты молчали, словно хотели в эту молчанку переиграть старушку.
Обычный городской телефон, звонивший не реже раза в неделю, веселой мелодией напомнил о себе. Межинский не любил его. За время службы в охране президента он так привык к спецсвязи и всему необычному, что простой городской телефон вызывал у него раздражение. Как будто касаясь его, Межинский по частям терял тот налет таинственности и секретности, который ощущал на себе и без которого он бы перестал чувствовать свою значимость на земле.
- Да, - сухо ответил он ненавистной трубке.
- Здравствуйте, Виктор Иванович, - голосом Тулаева отозвался потрескивающий шумами эфир.
- Ну, здравствуй. Есть что-нибудь новенькое.
- Так точно.
- А почему не по спецсвязи?
- Не хочу "святиться".
- Ты что, смеешься?
- Здесь свой мир, Витор Иванович. За тем, что секретно, в десять глаз следят, а обычный разговор никакого интереса не вызовет.
- Ладно, - разговор не нравился Межинскому не меньше, чем телефон.
Трубка упрямо лежала в руке и вытягивала из него налет таинственности. А вместе с ним - и настроение.
- Давай. Только быстро.
- Значит так, - набрал побольше воздуха в легкие Тулаев. - Из трех один выпал. Остались "Ка" и "Дэ". Вероятность "Ка" больше. В личном деле есть одна наводящая запись...
- И что теперь?
- "Ка" имеет абонента в Москве. Или, точнее, двух абонентов. Вот их номера...
Межинский еле успел левой рукой коряво записать их на листке бумаги.
- Что еще?
- Желтые початки есть и у "Ка", и у "Дэ". Их увезут не раньше, чем через неделю.
- У тебя все?
- Так точно.
- В следующий раз выходи по спецсвязи. И никакой самодеятельности. До свидания.
Он хряснул трубкой по телефону и отдернул руку, точно от змеи, которой только что касался. Все оперативники отдела "Т", которых он разослал по базам атомных лодок в эти бесчисленные северные заливы-губы, с истовой службистостью докладывали, что уж один-то подозреваемый но точно есть. И у большинства на борту лодок были "желтые початки" - ракеты с ядерными боеголовками. Не выгружать же их всех из-за одних только подозрений? Конечно, Межинский мог уговорить президента и на такое, но это выглядело бы совсем абсудно. Да и газетчики сразу бы всполошились. Информация ушла бы в эфир и скорее помогла, чем навредила бы Заку.
_
5
Полярный день - это мука для впервые приехавшего в северные края человека. Ночи нет, а спать нужно. Можно, конечно, задернуть шторы, но себя-то не обманешь.
Первую ночь в Тюленьей губе Тулаев еле перетерпел. Вторую ждал со страхом. Часы внутри организма упорно требовали тьмы. Как их обвести вокруг пальца, он не знал.
- Можно? - без стука открыл кто-то дверь.
- Да-да!
Сев на кровати, поверх которой он лежал прямо в форме, Тулаев вбил ноги в туфли, положил на тумбочку скандально известный доклад норвежской "Беллуны" и сразу даже не узнал гостя.
- Детективчик? - смело взял тот доклад и прочел его название на обложке. - А-а, эт-то я уже видел...
Гость был невысок, но крепко сложен, задиристо весел и вообще всем своим видом изображал исчезающий в армии и на флоте тип лихого комсомольского работника. Его чернявые усы, залихватски широкие брови и маленькие губки беспрестанно двигались, точно один раз их когда-то завели и теперь уже ничто не могло их остановить. Такие ребята раньше могли зажигать аудиторию с трибуны за полминуты, выпивать не меньше литра водки в компании и составлять планы работы, которые, воплоти их в жизнь, сдвинули бы Землю с орбиты.
В московской комиссии он отвечал за проверку культмассового сектора, проверял его в основном по вечерам в ресторане, где его нещадно поил местный начальник дома офицера - дофа, и Тулаев не мог даже представить, почему он до сих пор трезв. На парне, а звали его Мишей, на плечи была наброшена куртка с погонами капитана третьего ранга, а, поскольку и у Тулаева плечо украшала та же самая одна-разъединственная звезда, званий у них как бы и не существовало. Просто зашел один моряк к другому.
- Саш, есть классная идея, - еще быстрее задвигал усами и губками Миша. - Начальник дофа приглашает в местную баньку. Сам понимаешь, старичок, в баню вдвоем не ходят. Третьим будешь?
- В баню? - посмотрел на часы Тулаев.
Они показывали начало девятого. Можно ли ходить в такое время в баню, Тулаев не представлял. Как дитя бетонных многоэтажек, он знал только душ да ванную. В баню последний раз он ходил еще ротным. Чтоб, как учили политработники, быть ближе к личному составу. Но с того времени столько воды убежало во всех банях, саунах и душах...
- Старичок, ну чего ты сомневаешься?! Начальник дофа организует все на высшем уровне. Девочек, конечно, не будет. Здесь с этим туго. Но в остальном...