Саша приносил ей газеты, через несколько дней она их ему возвращала, редко комментировала. Только о процессе Зиновьева – Каменева заметила:
– Начинается спектакль.
– Но ведь Кирова-то убили.
– В газетах можно написать что угодно, – желчно перебила Звягуро, – Зиновьев и Каменев никогда на такое не пойдут, и не нужно им это. Убийство Кирова выгодно только одному человеку.
Саша понимал, о каком человеке она говорит.
– Но ведь партия, народ…
– У нас нет партии, – оборвала его Звягуро, – есть кадры, послушно проводящие его политику. Он ненавидит партию и истребляет ее, и народ ненавидит и тоже истребляет.
Саша пробегал глазами по газетным листам.
– Вот что говорит Сталин о народе: «Людей надо заботливо и внимательно выращивать, как садовник выращивает облюбованное плодовое дерево».
– Кавказская цветистость, – снова перебила его Лидия Григорьевна, – «садовник», «дерево». Сколько миллионов этих «деревьев» он вырубил на селе, сколько миллионов погибли с голода? Вы его не знаете, а я знаю. Много лет видела вот так, как вижу вас сейчас. Люди, жизни – для него ничто, он хуже уголовника, кого угодно убьет, если понадобится. Он актер, может сыграть любую роль. Сейчас он говорит о людях, льстит народу. Так поступали все тираны. Умный тиран всегда льстит народу, на словах, конечно, а на деле он его уничтожает. Такие мысли не приходили вам в голову?
Да, такие мысли приходили Саше в голову и не могли не прийти. Но, вчитываясь в речи Сталина, он стремился понять этого человека сам, по-своему, а не так, как представляла его Лидия Григорьевна, пронизанная ненавистью к нему.
– Молчите?
Она насмешливо оглядела Сашу, задержала взгляд на обшлагах его брюк.
– Что же вы ходите в таких обтрепанных брюках?
Саша покраснел. Брюки были единственные, и в Москве у него не было запасных брюк, только костюм, который подарил Марк.
– Я обстригаю бахрому ножницами.
– Остроумно… Посидите за занавеской, я приведу в порядок ваши брюки.
Тон был, как всегда, категоричный.
Потом Лидия Григорьевна протянула ему подшитые брюки.
– Одевайтесь!
Он оделся, вышел из-за занавески.
Тарасик все сидел на прежнем месте, играл деревяшкой.
– Тарасик, – сказал Саша, – пойдем на улицу, погуляем.
Тарасик вопросительно посмотрел на Лидию Григорьевну.
– Иди, – сказала Лидия Григорьевна, – сидишь целыми днями дома, иди!
Она одела Тарасика, перевязала его платком крест-накрест, хотя было уже не так холодно, и они с Сашей вышли на улицу, пошли к Ангаре.
Мальчик шел рядом с ним, серьезный, молчаливый, маленький, неуклюжий в перевязанном крест-накрест платке.
– Сколько тебе лет? – спросил Саша.
– Не знаю… семь, однако.
– Значит, знаешь. Читать умеешь?
– Не.
– Буквы знаешь?
– Знаю.
– А стихи?
– Не.
– А тебе мама стихи читает?
– Читает.
– Какие?
– Не помню.
– Хочешь, я тебе почитаю?
– Хочу.
Они стояли над Ангарой. Пригревало. Тарасик мотал головой, видно, ему было жарко.
Саша ослабил узел платка.
– Лучше?
– Ага.
Тарасик вынул руки из рукавиц, они висели на шнурке.
Саша взял его руку.
– Не замерзнешь?
Теплота маленькой, слабой детской ручки пронзила его. Он присел на корточки, взял ладони Тарасика в свои ладони.
– Тепло?
– Тепло.
Мальчик смотрел на него серьезно. Саша подумал, что Тарасик, наверно, никогда не смеялся.
– Так хочешь, стихотворение прочитаю?
– Хочу.
– Рукавицы надень.
Тарасик натянул рукавицы.
Саша поднялся…
Белая заснеженная пустыня вокруг, только лес темнел на том берегу, освещенный с одного края солнцем.
Потом потемнело. Солнце зашло за облако.
– Тебе что-нибудь напоминают облака?
Тарасик пожал плечами.
– Не.
– А вон корабль, видишь? Видишь, мачты, они будто обледенели. Паруса. Видишь?
– Вижу, – неуверенно ответил Тарасик.
Саша вспомнил «Воздушный корабль» Лермонтова и прочитал его Тарасику:
Мальчик напряженно слушал.
– Ну как, нравится? – спросил Саша.
– Да, – ответил Тарасик, – домой хочу.
Они вернулись. Саша хотел тут же уйти, но Лидия Григорьевна задержала его:
– Газеты забыли. Там фотографии вашего Сталина во всех видах. Оказывается, он даже вел пролетарские полки на штурм Зимнего дворца.
Действительно, в каждом номере газеты портрет товарища Сталина, а то и два и даже три: Сталин один, Сталин и Ленин, Сталин и Ворошилов, Сталин и Молотов, Сталин и Каганович, Сталин и Жданов, Сталин и колхозники, Сталин и военные, Сталин и рабочие, рисованные портреты Сталина, скульптурные изображения Сталина. Большие материалы о победах в гражданской войне: оборона Царицына, взятие Ростова, Пермь, Восточный фронт, разгром Деникина, годовщина Красной Армии, 15-летие Первой Конной, Польский фронт – все Сталин.
В октябре 1917 года, по словам историк а И.И.Минца, «Сталин, выполняя волю Ленина, вывел большевистские полки против буржуазного правительства». Ага, над этим издевалась Лидия Григорьевна. А ведь действительно вранье! Все заслуги Сталину, всюду побеждал Сталин. Приветствия Сталину с заводов, фабрик, из колхозов; с вершин Эльбруса, с вершин Казбека. Каждое выступление, каждая статья начинаются и кончаются его именем.