Я, не понимая, что происходит, кто эта старуха и что она хочет, прикидывал, что проход к Ней может быть ниже, и бежал спотыкаясь по ступенькам этаж за этажом, дергая двери.
Вверху все стихло, опять было темно, я все шел вниз, пока не замер на очередном лестничном пролете. На стене грубо углем была нарисована Она. В полный рост от пола до потолка. В узком строгом платье, подчеркивавшем стройность фигуры, с непонятными иероглифами на тяжелом ожерелье, спускавшемся ниже груди. Слева от Нее что-то было написано — не прочитать, за ней были схематично штрихами набросаны какие-то ворота. Снизу из бездонной пропасти уходившей далеко к ядру земли лестницы поднимались багровые отсветы, которые, правда, не на шутку холодили. Я уставился, как вкопанный в Ее лицо — узкое, с мощными скулами, глубокими яркими безднами черных глаз, смотрел, не отрываясь в пепел кудрей, сочной грозовой тучей, клубящихся вокруг ее лица и плечей. По коже мурашками волнами шел мороз, меня колотило от озноба, я обреченно, держась за перила, опускался на пол, почувствовав как вместе с заревом огня снизу тугая ледяная струя, как рука, тронула меня в пах. Я присел, ощутив головокружение и судороги, вцепившись коченеющей рукой в решетку перил. В паху что-то мучительно и долгожданно взорвалось, тяжко и сладострастно выстрелив наружу. Похоже, я кончил, каким-то инеем, синими снежными искрами, которые заиграли вокруг на секунду и погасли. Меня трясло, а я продолжал смотреть на стену, видя, что это уже не Она, а Джейс с 45-й, а теперь это уже Алина с Ориона, или это Белла с Цефея? Оказалось, все кого я помню, срисованы с Нее, были ее подобиями. Значит, даже когда я сворачивал с пути, забывал о Ней, даже когда меня заносило на другой конец Вселенной, я все равно находил Ее отражения, воспоминания о Ней… Стена с рисунком дернулась, от голода и холода, трудно было отделить реальность от глюков, картина стала удаляться. Я мучительно, вспоминал, кто это, на кого теперь похож силуэт. Да, это Лилит, та перспективная девчонка-сатанистка, которую я пристроил к Пауэллу в Алам. Она стояла на заснеженном поле у края темного зимнего леса в дорогой меховой шубе рядом с шикарным черным внедорожником-членовозом. Лилит делала странные пассы руками, по которым на рукавах сверкали седые черточки на черном мехе. Следуя плавным взмахам ее рук в черных кожаных перчатках, на поле поднимались вихри ледяного ветра, слышно было, как звенели холодея лес и небо вокруг. Казалось синеет и холодеет, покрывается инеем все вокруг, даже космос, который стал проступать сквозь остекленевшие своды, леденел.
Лютый холод пробирал насквозь. Ледяные волны фиолетового света с глубины лестницы и с того поля, где колдовала Лилит, пронизывали до костей, накатывали, трогали, вызывая дрожь в теле и какой-то тупняк. Я повалился набок на каменной ступеньке, вжимая голову в плечи, неясно видя исподлобья какие-то тени на лестнице. Окружающая реальность тряслась и утончалась, как будто теряя резкость. Почувствовал страшную боль в руке, которая сразу молниями прострелила по всему телу. Запястье чуть не вывернуло, а боль повторилась снова, вся левая рука загудела, а я разогнул шею, сжал челюсти и выпучил глаза, увидев опять кабину своего корабля.
— Ты что, сука творишь!!! — я опять дернул рукой от нехилого разряда током из браслета. Саня, искусственный интеллект корабля, заорал на меня из дежурного динамика — Ты достал уже отдыхать, Победитель, сука, бога, бл… Кораблю уже почти хана!
Я ошарашенно крутил головой, вставая с пола, садясь на кровать. Реально трясло от холода — Твою ж мать, ты что отопление вырубил?