Саня выкатил инфу на экран пульта — ты в курсе сколько тут провалялся на полу? Корабль красным ахтунгом на весь экран жаловался, что кончается заряд батарей. Осталось три батареи и надо срочно что-то с этим делать.
Книга Похорон. Глава 4. Пакет для Дождика
Очаровашка Дождик широко лыбился глядя на залитые солнцем красные луга внизу, на перистые оранжевые облака в горячем фиолете полуденного неба. Ворон кривился, видя счастливое личико кудрявого блондинчика, замечая, как свет радостно играет на его молодых румяных щеках, как искрят огоньки в больших ласковых глазах. «Тридцатник ведь уже, а пацан пацаном», — тяжко думал про барыгу Ворон, отведя взгляд себе под ноги, внимательно рассматривая видавшие виды пыльные покарябанные берцы.
Ворону за сорок, но он вспоминал, что даже в двадцать не выглядел таким мальчишкой. Хотя чему тут завидовать… Разными дорогами ходили его берцы и эти нарядные кроссы.
Ворон и Дождик стояли у края пропасти. Оставалось нежданным сильным толчком рук отправить барыгу в последний полет вниз. Там метров пятьсот и быстрая мелкая река с острыми камнями на дне. Тело порвет до неузнаваемости при падении, унесет потоком воды на запад. Там, может, через много дней и десятков километров парня и выбросит на порогах или резком повороте русла. Но это будет однозначно неустановленное лицо без документов… Каких-нибудь настоящих документов у Дождика и не было, кипы всяких липовых ксив не в счет, но и они спрятаны у Ворона в чемодане, потом он их сожжет. А телефон остался в кармане сумки хорошего человека в Темасе — городе на другом полушарии этой почти безлюдной по современным меркам планеты. Там человек сунет этот телефон в посылку и отправит звездолетом на Бету Близнецов, как будто Дождик летел домой но че то не долетел…
Кудрявый красавчик глубоко вдыхал чистый горный воздух, прислушивался к крикам больших белых птиц где-то вверху и был счастлив, что все вроде обошлось, головорезы из Темаса от него отвяли и теперь рядом проверенный друг — Ворон. С ним-то его не тронут и можно спокойно стоять и смотреть как красив мир, в котором получается еще пожить. Пухлые мягкие губы не уставали растягиваться в улыбке, глаза широко и прямо открывались солнцу.
Дождик был ни в чем не виноват. Правильный барыга. Дело свое знал, умел темы продвигать, работу организовать, никогда не тупил, не ленился, развлекался в меру, и своих никогда не продавал, прибыль не прятал. Да и вообще нормальный парень — что и говорить, не по правилам было его валить. Ворон хмурился, слушая наивные добрые сопли благодарности за отмаз от уличной банды в Темасе. Парень реально не врубался, что с ним происходило последние две недели, пока его закоулками и подставами вели к этой пропасти, гудящей сейчас внизу сухим горячим ветром, бьющим в каменные стены подножья Заарских гор.
Ладно, не в первый раз женимся, — думал Ворон, приходилось уже косячить, не первое в жизни говно, небось не последнее. Да, Дождик пока ни в чем не виноват. Но он знает то, что может стоить Радуге жизни, чести и положения. Дождик, конечно, не болтун и не предатель. Но и не боец, под хорошим прессом расколется, и Радуге будут проблемы. А Радуга — кореш и брат. И поэтому веселый блондинчик сейчас умрет.
Когда Ворону было еще так мерзко? Наверное, в первый раз — когда он семнадцатилетним пацаном участвовал в налете на отель, крыша которого не договорилась с группировкой, в которой работал тогда молодой вороненок. Наказать говнюков было велено как следует. Отель разнесли из гранатометов, а потом и сожгли залив бензином. Обычно так не делалось, но в тот раз была настоящая война между кланами и все шло по беспределу. Бойцы крошили из автоматов не только вооруженных боевиков и охранников, но и персонал. Это было реально по жести. В холле ковры в баре пропитались кровищей, вином из разбитых бутылок и соусами из опрокинутых тарелок. Чвокая сапогами в кровавых салатах Вороненок шел, глядя на руины бара и мертвые тела у треснутых столов среди битого стекла и поваленной посуды, рассыпанных на полу бутеров и фруктов. За деревянной тумбой с поломанным цветком кто-то шевельнулся, мелькнула золотистая копна волос. Ворон шагнул туда, выставив вперед ствол автомата. Девчонка, на вид даже моложе семнадцати. Наивная, юные щечки с ямками, пухлые губки, руки сжимала перед собой на груди, сторонилась автомата и что-то бормотала, вытаращив глаза. Острые коленки дергались, не по возрасту «путанские» туфли елозили длинными острыми каблуками по ковру, оставляя полосы на ворсе.
— Валим всех! Че не ясно, пацан? — рыкнул из холла старший, мельком глянув на застывшего Вороненка, — шлюхи тоже в теме!