У Радуги сейчас очень стремный момент. Выплыви сейчас (а хоть и потом) его история, — и ему не сносить головы. У Радуги может быть светлое будущее. Он полон идей и клевых тем, что кормят братву, и его, Ворона в том числе. Радуга — красавчик, и умный, и фартовый, и решительный, и не трус. За ним бригада готова в огонь и в воду. Но главное, Радуга — кореш, считай, как брат. Да ближе брата. Ворон готов был если надо за него умереть. Это не громкие слова — Ворон уже давно знал, что Радуга — тот чел, за которого он готов на все.
Казалось бы чего проще. Сказать про Дождика Радуге, и тот, как старший, прикажет Ворону Дождика пришить. Но Ворон слишком хорошо знал Радугу, лучше всех знал. С тех пор как он десять лет назад по секретному приказу самого Хаса привез Радугу на Бету. Все эти годы именно Ворон его учил понятиям, разъяснял что к чему. А Радуга и без его наставлений, сам чувствовал, что правильно, а что нет, что такое честь и воля, что такое выбор, как и перед кем за все потом ответ держать… Короче, Ворон однажды увидел Радугу, как лучшую версию себя, он будто воплощал в себе понятия о правильной вольной жизни в «чистом виде», без его вороньего местами грязного личного опыта. Радуга не даст приказа валить Дождика без вины. Будет держать ответ за свое прошлое сам, даже если погибнет.
А значит Ворону придется все решать за него, своей волей, и самому потом за это отвечать перед звездами. Вот же блин, Ворон гордился, что готов за братана хоть под пули, хоть под суд. А придется под звездный суд. Это немного больше.
Подошли к звездолету. Машина (чужая, Ворон взял ее в аренду за хорошие деньги под липовым аккаунтом на эти три месяца, чтоб не светить свою тачку на 2-й Дельты Сфинкса) стояла на черной обожженной при посадке земле, вокруг по краям поляны торчали обгорелые кусты. У самой аппарели Ворон окликнул Дождика и тот, остановившись развернулся к нему — голубая ветровка надувалась на ветру, синие спортивные штаны были облеплены красными колючками с кустов в лесу. Ворон сильно, с разворотом всем корпусом правой рукой загнал Дождику в сердце нож. Парень вытаращил удивленные наивные глаза и распахнул рот. Ворон, тощий, длинный, сухой, как старое дерево, аккуратно, поддерживая под спину, плавно присел и положил Дождика на аппарель. Открыл дверь и затащил его внутрь, разложив у стены. Быстро развязав себе шнурки, ловко сбросил с ног берцы. Уселся прямо в куртке за пульт и стал спешно готовить старт. Тесная кабинка три на четыре метра освещалась ровным матовым светом. Ворон, вводя курс и чатясь с местными диспетчерами, не смотрел, как лежит в метре от него на железном полу постепенно бледнеющий Дождик.
Ворона вдавило в кресло, щеки потянуло вниз, в такие минуты кажется кишки сейчас вывалятся через зад а глаза завалятся куда-нибудь внутрь головы. Машина ровно шла вверх, набирая скорость и высоту. Наконец, 2-я отпустила, кончив трясти и тянуть к себе, заодно исчезнув из иллюминаторов. Вокруг родная чернота и пустота, а корабль потихоньку нагнетал нормальную гравитацию внутри салона. Ворон вылез из кресла и решительно уселся на корточки рядом с трупом. Взял в руки окровавленный нож и нарочно измазал себе руку. Посмотрел в круглое окно на звезды и мысленно стал перед ними отвечать. Да, Ворон будет скрывать от людей это убийство, чтобы не бросить тень на Радугу. Но пытаться обмануть звезды он не станет. Поэтому он и не стал бросать Дождика в пропасть коварным толчком в спину. Поступил честно — ударил свои ножом. «Вот, смотрите. Кровь Дождика на моем клинке и на моих руках, — говорил боец звездам, — я в курсе, что он не виноват, я сделал этот выбор, чтоб спасти своего братана. Я убил, чтоб уберечь жизнь и репутацию Радуги. Я принял это решение сам, втайне от него, чтоб не запятнать его честь и совесть. Я за это отвечу, как вы, Звезды, решите».
Правильный барыга Дождик помимо прочего, конечно, не заслуживал кормить своим мясом рыб и птиц на 2-й Дельты Сфинкса, не должен был сохнуть на ветру или гнить в грязи, как если бы его бросили в пропасть. Конечно, он и помирать-то был не должен, но Ворон хотя бы его снарядит в последний путь по-правильному, как настоящего звездного скитальца с Близнецов. Ну или почти.
Длинными руками своими Ворон быстро управился, засунув тело Дождика в черный сверхпрочный мусорный двухметровый пакет. Не надеялся откупиться, но сунул в пакет монетку — барыга все-таки был хороший, вдруг в следующей жизни тоже будет при делах. Так пусть у него всегда найдется начальный капитал… Закупорил пробку пакета, вот и готов кораблик для полета в вечность.
Протянул руку к тумбочке, вынув бутылочку виски, сделал несколько протяжных глотков, поморщился, покривил губы, глубоко вздохнул. Нажав кнопку в стене, с шипеньем открыл мусорный шлюз, аккуратно, вложил, плотно, как раз заполнив объем бака, мешок с Дождиком. Опять нажал кнопку и смотрел, как съезжаются створки, отделяя мертвое от живого, Дождика от Ворона. Вот уже перед глазами ровная бледно-серая стена, на которой и не видно створок шлюза. Нажал на красный квадратик. Все. Почувствовал снова на себе смешливый взгляд, услышал журчащий смех, из-за которого пацана в свое время и назвали Дождиком. Дождик кончился, подумал Ворон, и услышал гнетущую тишину корабля, почуял кожей абсолютную пустоту космоса. Стоял перед матово серой стеной кабины-клетки маленького корабля, чувствовал, как-то ясно и отчетливо, что он сейчас один на миллионы километров пустоты вокруг.