Утром, собрав свежие сводки о потерях на кассах в городе, сидел уставившись в карту Змеинодольска — засада могла быть и не только в центре, а по всему маршруту, на каждом перекрестке. И слева и справа территории, контролируемые друзьями Белого. Хорошо, хоть с юга от трассы рулит нейтральный Лось. «Стоп, а почему он нейтральный?» — Радуга глянул на карту за дорогу на земли Лося.
Вспомнил длинное узкое лицо с широким плоским лбом. Лось часто мечтательно глядя круглыми глазками вверх, наивно жаловался ему, что хочет в космос — поохранять или пограбить, но чет никак все не может найти ничего подходящего. Простоват Лось для звездных войн, хотя есть у него вполне приличные парни… Морщась от даже мысли посчитать во что ему все это обходится (ведь уже почти все, что нажито непосильным трудом), Радуга набрал сохатому в скайпе.
— Нефтехимзавод на Веге Сфинкса хочешь? Туда через месяц другой хозяин хочет зайти, с ним будут медведи. Чтоб их отвадить надо полсотни волков на полгода. 2 тысячи платят. Только люди нужны нормальные. Боевые, но вежливые, там мирная жизнь вокруг. Твой Уж-дипломат справился бы. А ты выступи за Орла, против Белого.- Ух, блин, под пулеметы подводишь, — шумно сопел и нервно ерзал перед камерой, тронутый в самое душу предложением Лось.- Хочешь к звездам, победи страх. Тут надо прыгнуть выше себя.- Очень хочу. Но стремно. Радуга, милый, подбрось как-нибудь, дай пинка вверх, помоги!Инкассация для четырех банков, примерно тридцать машин в день. Забирай, но только прямо послезавтра…
Следущим вечером пошел в спортзал, где готовилась «на завтра» группа Гепарда. Шестьдесят пацанов разлеглись на матах, обнимаясь с девчонками, глядя музканал на большом экране плазмы на стене, лениво болтая ни о чем. На осадном положении пришлось всех вытащить из квартир и собрать на Кобре, запретить все, что крепче пива и отменить шлюх — по вечерам к парням пускали только «своих» девчонок, проверенных волчиц, красоте которых позавидовали бы модельные агентства Мановаха, а твердости духа и уму — самые крутые спецслужбы.
Радуге было не по себе. Он много и часто ставил свою жизнь на кон в разных передрягах. Но всегда воевал один и рисковал только собой. Случалось, конечно, работать в команде, но это всегда были только несколько равноправных партнеров, таких же, как он, отморозков. Такие челы всегда четко знали, на что и зачем подписывались, им не надо было приказывать. А завтра Радуга отправит под пули сотни парней не объясняя замысла боя, целей операции. Просто будет сидеть за командным пультом, отдавать приказы, получать доклады и сводки потерь.
Конечно, за годы в бригаде, он научился командовать и управлять сразу несколькими группами, работавшими по одному плану на разных территориях. Случалось брать с рейда или отбивать от рейдеров большие заводы, освобождать заложников… Но ему всегда удавалось переиграть врагов в хитрости или в логике, в тактике или в конце концов напугать. Обходилось без большой крови. А завтра крови будет много.
Готовность к крови, это как раз то, что отличало на Близнецах свободных от остальных. Выразить эту готовность словами нельзя, да и вообще сложно сформулировать — про это не давали клятв, не проверяли эту готовность на зачетах. Просто однажды, если парня доставало быть никем, он брал в руки оружие. Можно быть просто человеком, всю жизнь работать на дядю, влачить в разной степени нищенское существование, смириться, что ты третий сорт и не достоин жить с красивой женщиной, в красивой квартире, ездить на красивой машине… Черт, да не в этом дело. Не в красивых тачках, и даже не в деньгах. Тем более, сейчас стало можно зарабатывать бабло и без пулемета. Но, если ты не свободен, ты не достоин красивой жизни. Красивой в очень большом количестве смыслов этого слова. Если ты без оружия, у тебя могут в любой момент все отнять, ты вжимаешь голову в плечи от страха, что прямо сейчас все отнимут. Да, на Близнецах не положено убивать и калечить безоружных, без нужды не принято сильно бить. Но отнять, что понравилось — запросто. Да, в последние годы все как-то организовалось, на улицах безоружных не грабили, в хаты к ним не вламывались. Деньги брали налогами через местные администрации, с предприятий, где трудились безоружные. Потом этому «остальному» просто не давал начальник ползарплаты, а чувак был вынужден пахать на него дальше. И даже если ему не грозили автоматом лично, все равно у него ныли коленки со страха, как при гоп-стопе, все равно тяжелело в голове и мутнело в глазах от одной мысли что могут отнять последнее. Большинство привыкает так жить в постоянном страхе, давящем, как могильная плита, дышать этим страхом, как пылью, смириться, что чувство страха заменяет все иные чувства. Примириться со своей долей — жрать остатки со стола праздника жизни и измерять черные и белые полосы своего нудного существования только уровнем страха, когда жить было не очень сильно страшно, а когда прямо ужас-ужас.