Но, если невмоготоз терпеть, можно взять в руки оружие. С этой секунды тебя по понятиям имеет право пришить любой без разговоров. Но и ты можешь. Для большинства страх смерти — предел по шкале ужаса. Но если этот предел пройден, жизнь с тобой разговаривает иначе — у нее оказывается куча запахов, звуков, цветов. Вот, что значит «красивая» жизнь. Девчонки и тачки к ней идут просто потом бонусом. Конечно, волчья стая не ждет с распростертыми объятиями. Сначала придется скитаться одиночкой, грабя по мелочи. Потом, когда администрация или полиция попросит какую-то из бригад разобраться с отморозком, молодого могут убить, но скорее всего будут пугать и жестоко бить, требуя, чтоб бросил из рук оружие. Сломается — отправят в рабство к барыгам, отрабатывать нанесенный своими грабежами урон. А если, плюясь выбитыми зубами и обливаясь кровью, не выпускает автомат из рук, примут к себе.
Правда, страх, как герыч, умеет ждать. То, что ты однажды перешагнул его и отстоял право на оружие, это конечно, круто. Но страх со временем возвращается, и вот перед боем у матерого волчары, вдруг давит где-то в затылке, пульсирует в пояснице, и он вдруг осознает, что ему пи…дец, как страшно идти на дело. Струсившего волка могли с позором пристрелить. Короче, страх приходилось волку забарывать всю жизнь, отстаивать свободу каждый раз заново.
Парни лежали на матах, не выказывая понятного страха перед боем, храбрились перед друг другом и девчонками, хотя и без лишнего переигрывания. Как-то спокойно они выглядели. Радуга снабдил всех своей фирменной гагаринской бодрой улыбкой, похлопал кого по плечу, кого по затылку и ушел не мешать.
Накануне люди Лося приняли на всех точках Радугиных банков в пригородах деньги для инкассации, одетые чтоб не привлекать внимания, само собой не светя оружие, в обычных спортивных сумках погрузили на обычные «гражданские» тачки и вывезли в свой район, оттуда другими машинами и людьми развезя по точкам в городе. Утром армада из двадцати бронеавтомобилей, двух больших джипов с зенитками и пятнадцати грузовиков, ста бойцов инкассации Радуги со Скворцом и шестидесяти парней из спецназа Ветки с Соколом выехала чуть свет, чтоб видели шпионы, из Кобры. Долго и муторно объезжали банки, загружая в грузовики инкассаторские фирменные мешки, плотно набитые мусором. К полудню груженая колонна выстроилась на шоссе и двинула к Змеинодольску. Над ней, на пару километров впереди шел пустой вертолет с одними только разведчиком — его во всех чатах сейчас называли не иначе, как «группой поддержки», намекая, что там спецназ Радуги.
Караван осторожничал напоказ, останавливался за пятьсот метров до каждого опасного перекрестка, высылал дозоры, полчаса обшаривал все вокруг вертушкой, потом опять полз вперед, к центру. Айтишники у Радуги — лучшие в долине, конечно, в Кобре читали чаты бригад Белого и знали, что засада ждет колонну в самом центре, на Кирпичной улице, где в нее втыкается Веселая улица — узкая и кривая в этой части, где длинному каравану придется поворачивать на право.
Гепард и с ним шестьдесят бойцов спецназа Радуги ушел с Кобры тихо, по подземному ходу под космодромом, погрузился в два беспонтовых автобуса, в каких возят работяг, и выехал на район Лося. Утром на других, но таких же «рабочих» автобусах одетые и снаряженные как, промышленные альпинисты, двинули в Каменный угол — район в пяти километрах к югу от центра Змеинодольска, где в излучине Змейки торчали частоколом небоскребы Сити и богатели день ото дня крупнейшие банки и корпорации Долины. У одного барыги Лося была услуга мойки окон в этих небоскребах. Сегодня Гепа подменит его работяг своими парнями на стенах той башни, где на нижних пяти этажах и в подвале сидел главный офис и хранилище банка «Верный» — любимого банка Белого.
У Лося вообще было полно клиентов в Сити по мелочи, например местная управляющая компания. Сотня спецназа Лося в ночь приехала в Сити, утром переодевшись в рабочую униформу дворников, вышла с метлами доводить до блеска тротуары, подметая окурки за офисным планктоном, выкатили пару мусоровозов, спрятав в них оружие.
Радуга сидел перед пультом, ловя каждый сигнал от своих групп, напряженно перечитывая чаты противника — не вчухали ли подвох. Пока вроде все было норм, но сейчас, когда Скворец втискивался в узкую щель Веселой улицы, Лось орал матом на своих «коммунальщиков» а Гепа висел в люльке на сто каком-то этаже, над «Верным», стало реально страшно, зашевелились волосы на затылке и зачесались ладони. Колонна шла километров тридцать в час, елкой выставив в разные стороны пулеметы с броневиков, ведя стволами зениток по окнам нависших справа и слева домов. Обычно шумная улица опустела — веранды ресторанов, пандусы дорогих отелей, минискверики между домов, обычно наполненные народом, — все убегали, завидев караван. Конечно, город знал о войне кланов. Это и хорошо, меньше ненужных жертв, если что.