– Ну и что, должны же быть в этом доме хоть какие-то минусы…
Муж Марины, Краснопольский М. В., оказался врачом-психиатром. Он был на двадцать лет старше Марины и был действительно М. В. – Ксения почему-то так и не смогла перейти на «ты». Но был он в прекрасной форме, – Ксения обратила внимание на целый гимнастический комплекс в холле их огромной квартиры, – оказался приятным собеседником, и главное, был очень привязан и внимателен к Марине. Правда, было в нем что-то, что Ксения не смогла сразу определить. Но она подумала, что не стоит забивать голову всякой чепухой, и решила обратиться к нему за советом. Она рассказала ему все, что произошло тогда в квартире в районе пересечения Бронных, и все, что было после Бронных, в день знакомства с Мариной, и что вообще она в последнее время чувствует себя как-то странно. Он выслушал ее внимательно, поинтересовался, не принимала ли она каких-либо лекарств, не испытывала ли сильного переутомления, и узнав, что Ксения недавно защитила диплом, он ее успокоил:
– Выкиньте все это из головы. Вы просто сильно переутомились. Диплом и, как вы сами говорили, неопределенность с аспирантурой… Сверхдозы кофе и такое количество никотина в день – это недопустимо даже из-за докторской диссертации, а тут – диплом! Нельзя придавать столько значения подобным вещам. И никогда впредь так не поступайте… Это ж прямо самоистязание!
– Но я физически совсем ничего не ощущала, – возразила Ксения.
– Ты же сама говорила, что сильно худела и выглядела неважно. Ты потратила очень много психической энергии, переоценив важность цели. Я правильно говорю? – спросила Марина, а ее муж улыбнулся и продолжал:
– Поэтому выкиньте все из головы. Все эти фантомы, вряд ли они существуют в реальности, по крайней мере, я в эти штуки не верю.
– Но я видела их собственными глазами…
– Галлюцинации – продукт чисто физиологического свойства. Торможение определенных участков коры головного мозга, – сказала Марина, и Ксения уловила в ее тоне иронию, только она не поняла, по отношению к ней или к собственному мужу.
– Да, – продолжал Краснопольский, – галлюцинации, вызванные перенапряжением, а тогда на остановке – сильной жарой. Может быть, и существует нечто запредельное, но вряд ли можно объяснить рационально вещи, выходящие за рамки рациональности. И, насколько я могу судить, это не тот случай. Так что выкиньте все из головы – больше спорта, бифштекс с кровью каждый день, и увидите, скоро все забудется.
– А бифштекс – непременно с кровью, – добавила Марина.
А Ксения подумала: «Может, она не любит своего мужа?!»
Заканчивалась среда первой недели июля.
Ксения быстро освоилась в новом районе. Внизу под домом была булочная, напротив – аптека, рядом – большой универсам. А чуть дальше метро, минутах в десяти ходьбы – химчистка.
Жара в Москве все не спадала, и Ксения с нетерпением ждала конца недели, чтобы уехать за город. К пятнице она обнаружила, что у них скопился огромный ворох грязных вещей, и поскольку стирать в такую жару не хотелось, решила отнести все в химчистку. Упаковав огромный горный рюкзак, надев шорты, свободную майку на голое тело и нарядную кепку, подаренную Абдуллой, она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна.
Через десять минут Ксения уже бодро спускалась по тропинке, ведущей через овраг к метро. Впереди блестели на солнце металлические крыши гаражей, за ними буйствовали заросли сирени, потом дорога, а через дорогу – метро. И от метро уже рукой подать. Все правильно, минут десять хода, не больше. Ксения шла и думала, что такой продолжительной, изнуряющей жары она в Москве не помнит. Нет ничего странного, что ей чуть не стало дурно тогда, на остановке, ничего странного, что она опять, где-то вдали, слышит одинокий волчий вой, ничего странного, только очень уж он тоскливый, и нет, наверное, ничего странного в том, что по тропинке, здесь, в городе, среди гаражей и сирени, прямо на нее бежит зверь, и зверь этот – огромный, оскаливший пенную пасть, волк. Ксения стояла на тропинке, как завороженная, и только два красных, пылающих неземной злобой глаза все приближались.
– Красавец, вылитый волк! – Ксения вздрогнула. Рядом стоял пенсионер запойного вида, в руках он имел сетку, а в ней две бутылки портвейна и бумажный сверток с проступающим пятном жира.
– Да ты, никак, испугалась, дочка? Что ты, Серый мухи не обидит, славный пес. Только над ним издеваются все, кому не лень. Опять, гады, что-то под хвост ему привязали…