А Ксения подумала, что если жара не прекратится, она когда-нибудь просто сойдет с ума.
Днем они с Мариной встретились в бассейне, и Ксения решила все ей рассказать. Та выслушала с улыбкой, а потом сказала:
– Вот, видишь, ты сама себя накручиваешь, если уже несчастной дворняги испугалась!.. Ну что ты, Ксюш?! Вам надо уехать куда-нибудь с Васькой вдвоем и отдохнуть. А то он что-то много у тебя работает. И мой пельмень только и думает о бабках. Пашет с утра до вечера. Теперь еще и кооператив какой-то. А у них жены молодые, и жены эти очень еще даже ничего!
Обе рассмеялись.
– Конечно, если хочешь, Краснопольский организует тебе всякие процедуры. Там, жемчужные ванны и прочую дребедень. Но, по-моему, ни к чему все это.
– Но ты понимаешь, ладно я собаки испугалась, но боли в голове… И опять этот вой, невозможный вой.
– Если я ничего не путаю, это называется фиксационный невроз, или как-то в этом духе. Краснопольский, мой умник, об этом рассказывал. Понимаешь, зафиксировалось у тебя это, как бзик в сознании. Видимо, тогда ты порядком в это въехала. Слушай, серьезно, Ксюх, выкинь ты всю эту ерунду из головы.
Но все же они позвонили Краснопольскому и попросили, чтобы он посмотрел Ксению. Тот сказал:
– Ну, девушки, так нельзя. Кажется, вы переотдыхали в своем спорт-клубе на двоих.
Но все же назначил встречу на четверг следующей недели:
– Если Ксения не доверяет мне, я не возражаю, пусть ее посмотрит кто-нибудь из моих коллег. В четверг, к 15.00 я ее жду.
После бассейна они решили пройтись пешком. Сначала по Остоженке, потом по бульварам они добрались до Никитских, и на Тверском встретили Старика Прокопыча. Тот был в чудесном расположении духа («Он, наверное, всегда такой», – подумала Ксения) и, несмотря на жару, был одет в черные джинсы и черную майку. Амулетов у него не стало меньше, но вид был ухоженный, не то, что в первый раз. И Ксения вспомнила, как Абдулла рассказывал, что Прокопыч записал где-то – то ли во Франции, то ли в Германии – пластинку, и теперь он часто ездит на всякие рок-мероприятия. Абдулла как-то напился и выдал целый тост-эссе, посвященный Старику Прокопычу: «И повторим вслед за Христом – нет пророка в своем отечестве. Скорбный удел большинства русских художников – признание и независимость приходят из-за границы. Оттуда дует ветер свободы! Деньги, слава, мишура, блеск… Хорошо, что хоть не посмертно. Господи, какие же козлы! Выпьем!», и еще Прокопыч нашел какую-то классную бабу (или клевую бабу?), она его любит, заботится и считает гением.
– Привет, девчонки, – улыбался Старик Прокопыч, – гуляете?
– Здравствуйте, Прокопыч, очень рада вас видеть.
– Ксения, насколько я помню, мы пили на брудершафт… И немало.
– Да, извините… извини, пожалуйста, – Ксения действительно была рада. – Гуляем. Такое пекло…
– А по-моему, погода в кайф. Солнышко… И куда гуляете?
– Просто гуляем, никуда.
– Мы с Абдуллой встречаемся сейчас в «Маргарите». Это здесь недалеко.
– А, кафе на Патриарших, наслышана…
– Вано приехал – это его дружбан, художник, может, знаете?
– Знаю, пьет еще круче Абдуллы.
– Нет, он сейчас в завязке, подшился.
– Вот ужас! – воскликнула Марина.
– Что ужас, что подшился? Вот и я ему говорю – выковыряй ты эту гадость гвоздем. Сегодня обещал…
А Ксения смеялась:
– Марин, да он шутит, он еще такого порасскажет…
– А Вано болтался где-то по горным перевалам – он по этим делам. Наткнулся на заброшенные аулы, чего-то там нарисовал и, главное, такие байки заливает. Хотите, пошли, послушаем. Примем алкоголя…
– Пошли, хотим, – улыбнулась Марина, а Ксения на нее удивленно посмотрела, и сказала:
– Ну, пошли на часок. Заодно Ваське позвоним, у него сейчас как раз заканчивается работа.
Кафе «Маргарита» открытыми дверями смотрело на Патриаршие пруды. На улицу были вынесены белые ажурные столики, и за ними восседала музыкальная и прочая богемствующая московская публика. Публика уже прилично накирялась. Вано что-то рассказывал, размахивая руками, и все громко смеялись..
– Ну вот, – сказал Старик Прокопыч, – ребятам уже удалось немножко выпить.
Когда Ксения с Василием вернулись домой, часы пробили полночь. Василий был весел, слегка пьян, что-то рассказывая, говорил, что Вано, конечно, любопытный малый, а «Маргарита» – замечательное место. А у Ксении было смутно на сердце – веселый вечер оставил какой-то странный след.
«Ох, конечно, Абдулла все-таки бабник, – думала Ксения. – Он прямо пожирал Марину глазами, без конца, не стесняясь, пялился на ее ноги и в довершение ко всему поехал ее провожать. В его-то состоянии. Но Марина?..»