- Ты готов? Готов отдать мне свою силу?
- Чего? - прохрипел юноша, ещё раз попытавшись освободиться от стальных объятий. Тщетно.
- Приготовься...
Она мягко прикоснулась губами к шее Мартина. Тот невольно дёрнулся, опутавшие утомлённый мозг тенета колдовской паутины начали рваться. Она широко раскрыла рот, её язык нервно облизнул белые зубы. И тут... Он не поверил своим глазам. Резцы обнажённой красотки начали стремительно расти, увеличиваясь в размерах! Миг - и во рту у неё матово заблестела пара чуть загнутых, бритвенно-острых клыков. Зрачки зелёных глаз неуловимо растянулись, сузившись в вертикальные полумесяцы...
Она весело улыбнулась и невероятно быстро приникла к шее Мартина. Челюсти преобразившейся красавицы сомкнулись, клыки впились в плоть, прокусывая кожу. Молодая алая кровь хлынула в ненасытную глотку... суккуба!
Мартина охватила дикая, несусветная боль, место укуса жгло раскалённым железом. Он начал стремительно терять силы. В самом прямом смысле этого слова. Проклятая тварь высасывала с кровью все жизненные соки. Чудовищная боль в момент прочистила мозги Скотта. Он словно бы вынырнул из тёмного омута на спасительную поверхность. И он стал бороться.
Яростно заорав, юноша предпринял уже третью по счёту попытку сбросить с себя ненасытного суккуба. Но та присосалась как пиявка, испачкав рот вкусной свежей кровью. Ногти её переплавились в крюкообразные когти, разрывая кожу Мартина. Однако студент решил сражаться до конца. Путём сверхчеловеческих усилий освободив правую руку, он нанес, как ему показалось, несколько довольно солидных ударов по прекрасному лицу суккуба. В ответ она ещё сильней сжала челюсти, отмахнувшись от руки Скотта, как от назойливой мошки.
Корчась от боли, Мартин зашарил пальцами рядом с собой. Он слабел и слабел, ещё немножко, и он не сможет и века поднять... Судорожно мечущаяся рука неожиданно наткнулась на что-то твёрдое, выпирающее из-под вороха его одежды, брошенной тут же на кровати. Непослушные пальцы юноши сомкнулись на рукояти выпавшего из-за ремня в спешке снимаемых штанов серебряного столового ножа. Не раздумывая, Мартин в последнем усилии взметнул руку и всадил клинок меж лопаток трапезничающего суккуба. Нож вошёл в обольстительную спинку, как в подтаявшее масло.
Она в ту же секунду оторвалась от терзаемого горла юноши, прогибаясь назад, и издала пронзительный, скрежещущий вопль, от которого Мартина бросило в дрожь. Отчётливо понимая, что на повторный удар у него не будет ни времени, ни возможности, Скотт вогнал нож под левую грудь суккуба, по самую ручку.
Нежное горлышко голой девушки исторгло низкий рёв взбешённого носорога, и падкая до крови тварь в каком-то невероятном прыжке взвилась под самый потолок. Мартин тут же скатился с кровати, грохнувшись на ковёр, долей секунды позже суккуб рухнул обратно на забрызганное человеческой кровью ложе. Из её ран не показалось ни кровинки...
Пошатываясь, Мартин кое-как взгромоздился на колени и облокотился о кровать, наткнувшись на мёртвый взор остекленевших зелёных глаз с кошачьими зрачками. Челюсти суккуба свело предсмертной судорогой, исказив рот в злобной гримасе. Одна рука безвольно свесилась с кровати.
- Твою мать, - прогундосил Скотт, рассматривая убитого им кровососа. Он лапнул себя за шею и машинально вытер окрасившиеся кровью пальцы о простыню. Поразительно, но место укуса больше не болело... Боль сменилась саднящим пощипыванием, а кровь начала сворачиваться. Чары суккуба рассеивались.
- Надеюсь, после случившегося член у меня не отвалится, - промычал юноша, мимоходом глянув на поникшее достоинство.
Резкий, удушливый запах смачно ударил в нос. Вонь была настолько резкой, что Мартин закашлялся. Подняв голову, он увидел, что безупречное тело суккуба истаивает, истлевает, превращаясь в костлявую, обтянутую дряблой пергаментной кожей мумию. Роскошные волосы обратились в хворые спутанные колтуны, зубы покрылись коричневым налётом...
- Твою мать! - на этот раз во весь голос взвыл Мартин. Он отпрянул от кровати в сторону, схватился за живот, и его вырвало. Утирая с губ едкую желчь, Скотт прохрипел:
- Ну и встрял же я... Да еще неизвестно где саблю потерял. Алекс меня убьёт!
ГЛАВА 18
Ночь - ты как бездна глубока,
Ночь - ты безбрежная река.
...Ночь - бархат чёрной тишины,
Ночь - состояние души...
Театр Теней «Ночь»
Вечная битва за место под солнцем
В наших глазах разжигала запал.
В наших сердцах крепла вера господня
И наша религия - хэви-метал!
Крюгер «Вера и религия»
Саша Зверева украдкой, в платочек смахивала слёзы. Такие горючие и едкие. Разумеется, она плакала и раньше, но сейчас... Сейчас совсем другая ситуация, ни имеющая ничего общего с мелкими житейскими проблемами и неурядицами. Саша крепилась, сколько могла, читай, всю дорогу, но сколько же много смертей она увидела за эти несколько дней... Более чем предостаточно для юной девушки. Джон Хэтфилд, Грейс Брайен, Эдвард Блейк, теперь вот ещё Мартин исчез. А все эти ужасы и страсти? Колдовство, ожившие мертвецы, мороки, упыри, оборотни, страшные тайны... Саша порой сомневалась в собственном рассудке. Может, она уже давно сошла с ума, и всё это потустороннее безобразие живёт лишь в её больном воспалённом сознании? Ещё неизвестно, какой из вариантов более предпочтителен!
Зверева шмыгнула носом, из-под непослушной чёлки осматривая поредевший, порядком потрёпанный, израненный и удручённый отряд расположившихся в обеденном зале людей. Как только последний человек забежал в огромную комнату, прочные двери заперли на ключ, растопили камин и зажгли все свечи и лампы. Вскоре в зале стало тепло и светло. На окнах задёрнули шторы, поскольку вид стерегущего снаружи тумана многих откровенно нервировал. Ночь давно вступила в неоспоримо законные права, поглотив огромный замок и вплетая мазки угольной черноты в клубящиеся пары живого тумана. До утра оставалось около семи часов. Так мало и так много...
Джессика сидела за длинным обеденным столом, сложив в молитвенном жесте ладошки, и что-то горячо шептала по-испански. Артур уселся напротив неё, уронив вихрастую голову на грудь и непроизвольно вздрагивая во сне. Колин привалился спиной к стене рядом с жарким камином, молча уставившись в одну точку. О чём он думал, одному Богу известно... Трейси... Саше показалось, что она в кои-то веки видит настоящую Трейси, не ту, что способна обескуражить и высмеять кого угодно, и не ту, что без зазрения совести признается в пристрастии к «розовой» любви, а другую, истинную, которая прячется где-то глубоко внутри нарочито показной грубиянки и стервы.
Стюарт облокотилась о спинку высокого резного стула и нахохлилась. Лицо девочки было невероятно бледным, правую скулу украсила синюшная ссадина, огромные зелёные глаза намокли, короткие чёрные волосы стояли дыбом, как у разгневанного ёжика колючки. Трейси втихомолку плакала. Невиданное зрелище.
На беспокойно дремлющего в глубоком кресле Алекса вообще было страшно смотреть. Молодой парень под грузом чудовищной ответственности выглядел гораздо старше своего возраста. Постоянная тревога прорезала морщины на его лбу, а усталость нарисовала мешки под глазами и общий крайне нездоровый цвет лица. Болотин напоминал измученного и больного человека. Саша нахмурилась. А вдруг и в самом деле Алекс серьёзно занемог? Девочка видела перебинтованные раны и синяки на мускулистом теле Болотина. Может, Алекс подхватил заражение крови, или ещё чего похлеще?.. Саше стало плохо. Как она сразу об этом не подумала... Оставив бдительного и надёжного Ральфа Шнитке за старшего, молодой человек, едва опустившись в кресло, тут же погрузился в сон, предварительно положив под рукой меч. Он как будто провалился в горячечный обморок. Не менее измученная, Герти примостилась подле своего взрослого друга на полу, обхватив Алекса за ногу и склонив черноволосую головку ему на бедро. Картина была просто умиляющей. Саша поспешила промокнуть глаза.