— Прости. Минутку.
Я слышал, как он говорит по другому телефону.
— Да, Николай. Где ты?
— Я хотел бы проститься.
— Сейчас?
— Ты очень занят?
— Чтобы пожать руку, времени хватит. Но, может быть, тебе нужно немножко больше?
Он все понимал.
— До вечера подождать можешь?
Это вносило поправку в мои намерения, но я сказал:
— Могу.
И хотя ехать потом, поздно вечером, на вокзал не хотелось, я это неудобство решил преодолеть.
— Буду, когда скажешь.
— Ровно в девять. Запиши адрес.
Будто он знал, что я не нашел визитку!
— Жду!
И первым повесил трубку.
До вечера времени оставалось немало. Я побывал на вокзале и выяснил, что около часу ночи проходит поезд, который меня вполне устраивал. В кассе заверили, что на ночные поезда билеты практически всегда есть, и, следовательно, я мог прямо от Мазина отправиться на вокзал и утром увидеть в окне вагона море.
"Останется только грусть по безвременно ушедшему Сергею и… беспокойство, а как там Полина Антоновна…"
На лестничной площадке Мазина я стоял чуть раньше девяти, минут за пять. Стоял, собираясь позвонить, а лифт, на котором я приехал, тем временем вызвали вниз, он опустился и вернулся, привезя Игоря.
— Гость встречает хозяина? — спросил он и посмотрел на часы, сдвинув рукав форменного кителя с подполковничьими погонами. — Давно ждешь?
— Я с опережением графика. Минимальным. Еще не звонил.
— А там нет никого. Я все еще в одиночестве. Так что нам никто не помешает.
И он достал ключи из кармана.
— Прошу.
Я вошел в квартиру.
— Есть будешь? Или кофе?
— Лучше кофе.
— Давай кофе. Снимем усталость немного, а там видно будет. Располагайся поудобнее.
Расположиться он предложил мне в комнате на диване, а сам занялся приготовлением кофе на кухне, откуда, впрочем, его голос был хорошо слышен.
Говорил он что‑то полушутливое, малозначительное.
— Из всех достижений нынешнего быта с двумя никак не могу смириться с комнатными тапочками и питанием на кухне. Я вырос в галошах и в коммунальной квартире. Пять соседей, каково? И, между прочим, хорошо жили. Никто мясо из чужого борща не воровал. Но ели, как люди, за домашним столом. Хотя бы на кровати сидя. И в гости друг к другу ходили. Смешно, правда? Из комнаты в комнату. Почему бы на кухне не собраться? Она, кстати, была вместительная… То, что жили дружно, я думаю, неудивительно. Грызутся обычно там, где жильцов мало. Двоим всегда теснее, чем семерым. Недавно у нас забавный случай был — двое соседей в кухне мелом демаркационную линию провели. От середины плиты до нейтральной зоны у туалета.
— Тебе и таким заниматься приходится?
— Один границу нарушил, вот и пришлось.
— Ну и что же? — спросил я невольно, хотя кухонные дрязги меня интересовали меньше всего. Однако "квартирный вопрос" давил, видимо, на подсознание.
— Ерунда. Если тебя уголовные истории интересуют, я могу классику предложить. Подарю книжку "Сто лет криминалистики". Скоротаешь время в поезде.
Он появился с дымящейся кофеваркой.
— Я люблю горячий. А ты?
И, едва я взял чашку в руку, спросил серьезно:
— Ну, как ты оставил Полину Антоновну?
А я не знал, с чего начать!..
Вспомнил, как зашел за чемоданчиком. Говорилось "До свиданья", а подразумевалось "Прощайте", потому что когда же я теперь и зачем в город приеду? И она это понимала и даже слезу смахнула, во всяком случае, как‑то неловко провела пальцами по глазу. "Счастливо тебе, Коля".
И сделала попытку улыбнуться. От этой попытки полуулыбки защемило сердце тогда и сейчас снова.
— Ты тоже о ней думаешь? — спросил я Мазина.
Он улыбнулся.
— Не будем хитрить даже из вежливости. Ты не мог прийти просто так. Я не король, а ты не посол дружественной державы, чтобы наносить обязательный прощальный визит. Щадя мою занятость, обошелся бы телефоном, верно?
— Верно. Не хотел на твое время покушаться.
— А раз уж покусился, пользуйся. Что принес? Факты? Подозрения? Опасения?
Своими вопросами он открывал передо мной все двери, а я не знал, в какую идти.
— Игорь, я понимаю, ты профессионал, а я дилетант и обыватель с соответствующим мышлением, вытекающими из него домыслами и тому подобное.
— Друг Аркадий, не говори красиво!
Мне стало неловко.
— Хорошо. Речь идет в первую очередь об опасениях. Но лучше я изложу по порядку… Сам будешь судить. Может быть, все это пустяки.
— Излагай коротко, но не упуская важного. А потом посмотрим, пустяки или не пустяки.
Я и попытался сказать коротко, но, не имея опыта, говорил длинновато. Однако Игорь меня не прерывал и не поторапливал. Он умел слушать.
— Ну, вот, — закончил я. — Пустяк?
— Нет, — откликнулся он кратко.
— Но не по твоему серьезному ведомству, надеюсь?
— О ведомстве говорить рано. Дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления.
— Это цитата?
— Статья 108 УПК РСФСР.
— Прости невежество, а что такое преступление с точки зрения закона?
— Общественно опасное деяние, посягающее на личность и права граждан, — ответил он без насмешки.
— Посягающее на личность и права… Не расплывчато ли?
— Почему же? Суть преступления ясна.
— А последствия? Положение жертвы?
— Мы говорим о потерпевшем. Это лицо, которому причинен моральный, физический или имущественный вред.
— Спасибо за науку.
— Не иронизируй. Ты не представляешь, какой дефицит у нас юридических знаний, самых азов. Но будем считать, что ты теоретическую подготовку прошел. От меня ждешь практики?
— Судя по теории, тебе здесь делать нечего.
— Чудак. Думаешь, я ищу возможность благовидно уклониться? Я‑то первый неладное почуял, еще с выключенным телефоном, понимаешь?
— Ну, здесь я связи не вижу.
Вопреки ожиданию, он согласился.
— И я. К сожалению.
— Почему?
— Потому что она может обнаружиться неожиданно, а к неожиданностям лучше быть готовым заранее. Однако к конкретной ситуации. Все, как в жизни, а не в кино. В кино важное за кадром долго не удержишь, а в жизни можно. Но пойдем шаг за шагом. Главное, что произошло с Полиной Антоновной? Я тебя понимаю. Я сам вижу, что она человек на прочном фундаменте, не из тех, кого легко с позиции сдвинуть можно. И вдруг капитуляция. Можно это слово применить?
— Такое у меня впечатление.
— А причина — загадка. И открывать она не хочет. Почему? Связано прежде всего с Еленой. Ты обратил внимание на такое противоречие: старуха не скрывает доброго к ней отношения, а с другой стороны, именно ее пустить к себе не хотела. Елену, а не малоприятного Вадима. Обратил?
— Еще бы!
— Почему? Что на поверхности? Напрашивается и подсказано? Отношения с Сергеем. "Бес в ребро"? Согласен, бывает. Полина Антоновна не знала?
— Это исключено.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Ну, не горячись. Сам‑то о Сергее и Наталье не знал. Но я с тобой согласен. Очень маловероятно, что было такое ей неизвестно. У женщин глаз совсем другой, чем у двадцатилетнего недоросля. Я тебя не обидел?
— Будем считать, что я стерпел.
— Молодец. За это я поддержу твою уверенность. Но все‑таки. Предположим сначала, что не знала. Конечно, разочарование в Лене, различные эмоции, но где же правда?
— Да я ж тебе говорил…
— Говорил. Я прокручиваю известное. Неизвестное‑то неизвестно.
Усмехнулись оба.
— Нет, Коля, это не вундерваффе, Полину Антоновну такой сплетней не свалить. Да и Вадим, поверь мне, не тот тип, чтобы так уж себя в грязь втаптывать.
Я допил кофе и поставил чашку на блюдце. Мазин смотрел на меня иронично.
— Испытываешь некоторое разочарование в профессионале? Что поделаешь? Планету в нашем деле на кончике пера не откроешь. Искать приходится. И есть, между прочим, простые способы поиска. Вот что я тебе предложу. Поговори с Леной.
Конечно, такая мысль мне и самому приходила в голову. Но слишком трудно даются мне подобного рода разговоры. И опыт знакомства и первого общения с Леной не воодушевлял. Так я и сказал Мазину.