— Лена, видишь ли, не может допустить, чтобы он погиб по ее вине. А погибать он будет всю ее и свою жизнь.
— Да, на погибающего он пока не похож.
— Потому что погиб уже. И это не игра слов. Вот такие мертвые и кусают живых.
"Зря Лена надеялась, что Наташа смягчится к зятю", — отметил я, но и желания переубеждать ее не нашел. Сказал только:
— В таких случаях компания много значит.
— У него компания? Да он плевал на всех, кроме этого подонка старого… Ты, наверно, помнишь Перепахина?
"Вот тебе и раз! Откуда эта взаимность?"
— Я знаю, что они знакомы. А ты‑то его как знаешь?
Тут я вспомнил, что Наташа жила с Женькой по соседству, но ведь это когда было…
— Имею счастье. Между прочим, не от него ли ветер дует? Не понравилась мне эта квартирная история. Очень на Вадима похожа. Нетрудовую пользу извлекать. А ну‑ка взгляну я еще раз на эту фотографию. Честное слово, на его почерк смахивает. Неужели он воду замутил?
"Все‑таки она очень пристрастна, — думал я. — Пусть даже мысль о Сергеевом отцовстве возникла у Вадима. Что из этого? Лена имеет право знать истину".
— О ком ты? О Вадиме или о Перепахине? Кто воду замутил?
— Не знаю. Но вижу, своим открытием мой зять уже пользуется, как говорится, на всю катушку.
Я понимал ее. Конечно, "открытие" тревожило Наташу, грозило смутой в доме. Признание Сергея отцом, косвенное вступление Лены в какие‑то права, да еще вместе с мужем, от которого она не ждала для дочери ничего хорошего, — все это Наташу расстроило, и я мог только сожалеть о своей миссии вестника печалей. А "сверхзадача", с которой я, собственно, и предпринял свою поездку, представлялась в этой атмосфере чисто семейных проблем вообще надуманной.
"Детективщина…" Это слово снова раздражающе возникло у меня в голове. И надо же, чтобы опять повторился круг нелепых совпадений. Как в истории, где фарс нередко пародирует недавнюю трагедию. Так считают мыслители. Но одно дело — история, а совсем другое — запутавшиеся личные дела. Тут священного трепета не ощутишь. Мысли об истории вызвали в голове еще одну аналогию.
— Знаешь, Наташа, в древности гонцов, принесших дурные вести, нередко казнили.
— Ну, тебе это не угрожает.
— Как знать. Может быть, и я буду наказан.
— Чем?
— Не придется попробовать твоего вкусного пирога.
— Ты что?..
— Лучше мне уехать, не дожидаясь твоего супруга. Боюсь, что разговор натянутый получится.
— Но я же тебя не расспросила ни о чем.
Однако в душе она была согласна со мной. Сошлись на компромиссе — я взял кусок пирога в дорогу и оставил на всякий случай телефон Мазина. Может быть, она завтра будет в городе и мы еще повидаемся, во что я, признаться, не очень верил…
Обратный путь показался длиннее и скучнее. Я отламывал кусочки пирога и жевал понемногу, чтобы заморить червяка. Пирог был действительно вкусный, но пришелся не вовремя. Не проходил скверный осадок, состояние, которое я до конца объяснить не мог. С одной стороны, сам себе казался дураком, вообразившим таинственные джунгли на месте простых трех сосен. Но с другой — было же что‑то происходившее помимо всего прояснившегося! Был отключен телефон в квартире Сергея, да так, что к нему никто не прикасался, были вырванные зачем‑то страницы из дневника, были темные намеки и недомолвки, было, наконец, пальто Перепахина на набережной с дурацкой записью в членской карточке. Ну, положим, я профан, человек, склонный к избыточному воображению и так далее, а Мазин? Почему его заинтересовали все эти мелочи? Впрочем, возможное самоубийство Женьки, конечно, не мелочь. И тут я принял мудрое решение — отогнать пока все эти мысли. Ясно, что, если Перепахин жив, я осел, зря потерявший золотые дни бархатного сезона. А если нет? Тоже, наверно, осел, упершийся посреди незнакомой дороги вместо того, чтобы двигаться, куда следует. Вот приеду и узнаю, из той ли я породы ослов или из другой. Узнаю и уеду наконец.
Приняв соломоново решение, я достал из свертка остаток пирога и съел его решительно. "Сто против одного, что Женька нашелся!"
Жаль, что со мной никто не поспорил. Я бы выиграл.
Об этом я узнал поздно вечером от Мазина. Я придремал уже на тахте, дожидаясь его, когда услыхал сквозь полусон шаги в прихожей.
— Ты, Игорь?
Он вошел в комнату с целлофановым пакетом в руке.
— Спишь?
— Нет, жду тебя.
— Съездил?
— Да, конечно.
Я ожидал вопроса о результатах, но он спросил другое:
— Есть хочешь?
Я спустил ноги с тахты.
— Не пойму что‑то.
— Ну, просыпайся, и будем ужинать.
Мазин повесил пиджак на спинку стула и пошел в ванную.
Признаться, я ожидал большего интереса к итогам моего "расследования". Кое‑что я все‑таки узнал, но, вспомнив мои предшествующие размышления, решил, что ведет он себя правильно. Да и спросить, пожалуй, стоило сначала мне.
— Игорь! — крикнул я, чтобы он услышал сквозь шум льющейся из крана воды. — Как с Перепахиным?
Шум прекратился. Он закрыл кран.
— Нашелся.
"Ну вот и все, слава Богу", — подумал я, прогоняя остатки сна.
Мазин вышел с полотенцем, вытирая руки.
— У нас тут неподалеку цыплята гриль продаются. Еще теплые. Я подумал, что из гостей ты можешь голодным вернуться.
Так оно почти и было.
— Ты попал в точку. Дедуктивный метод?
— Долг хозяина. Обязан был предусмотреть любые случайности. Так почему тебя не накормили?
Он уже возился, накрывая на стол.
— Сначала о Женьке. Что с ним произошло?
— Он это назвал одним словом: начудил.
— Где же он выплыл?
— О!.. Далеко выплыл. Очень далеко. В противоположном конце города. На одной симпатичной с виду дачке, построенной, как я подозреваю, на нетрудовые доходы. Но это в данном случае прямого отношения к Перепахину не имеет.
— Идиот, — высказался я о бывшем соученике.
— Немного есть, — согласился Мазин.
— Сам объявился?
— Нет. Боюсь, это ему было не по силам. Хозяин дачи дал знать. Да ты ешь! Остывают ведь цыплята.
Но мне хотелось больше знать, чем есть.
— Хозяин вам дал знать? Или домой ему?
— Нет, он вызвал "Скорую".
— До того допился?
— Много выпил, много, — кивнул Мазин, отламывая куриную ногу.
— Намешал небось?
— Как ты сказал? Намешал?
— Ну, да. Понесло пьяным ветром, вот и набрался, что под руку попадало.
— Что под руку попадало? — опять переспросил Мазин. — Да ты, брат, дедукцию лучше моего освоил.
Мазин, очевидно, подсмеивался.
"А что остается, занялись всерьез чепухой, будем выходить с хорошей миной… Нет, слово "чепуха" неуместно, конечно. Это только с юридической точки зрения нет предмета… А по–человечески…"
— Игорь, Лена дочь Сергея.
Он опустил кость на тарелку, посмотрел серьезно.
— Рассказывай.
Ох, сколько уже раз мне приходилось рассказывать и пересказывать! Но я рассказал.
— Вот такие дела, Игорь. Неожиданно, но понять можно. Секрет, сам видишь, не криминальный. С учетом того, что Женька на месте, можно закрывать тему.
— И ехать на юг?
— Вот именно. Можешь завидовать.
— Придется.
Мазин провел по губам бумажной салфеткой.
— Закрыли тему, закрыли тему, — повторил он, постукивая пальцем по столу.
— А разве нет?
Он улыбнулся.
— Коля! Я прекрасно понимаю, что сезон заканчивается, а ты не оперуполномоченный уголовного розыска. И даже не частный детектив. Если считаешь, что тема закрыта, будь по–твоему.
— А разве нет?
— Я не понимаю поведения Полины Антоновны. Мы предполагали, что даже ожидаемый внук мог смягчить ее сердце, а тут реальная внучка! И что же? Прямое недоброжелательство, столкновение и, наконец, поражение. Помнишь, мы даже о капитуляции говорили?
"Странно, почему я не думал об этом после встречи с Леной и Наташей? Так был поражен? Но Игорь прав. Хотя и похлестче загадки разгадались смерть Сергея, пропажа Перепахина".
Что я мог сказать? Повторил общие слова о характере Полины Антоновны.
— Да с характером‑то как раз и не вяжется, — возразил Мазин. Характер у нее исключительно цельный, а тут не то капризы, не то слабость, на нее непохожая.