***
Выбравшись после смены на станцию, Антон обнаружил, что дождь закончился, низкие облака посветлели, но и не думали расползаться. На дальнем конце перрона санитар в сопровождении робота-стерилизатора убирал трупик какой-то птицы, умудрившейся залететь в охраняемое пространство. Перрон там был отгорожен светящейся лентой, и туда никого не пускали — в результате рабочая публика, собравшаяся в ожидании поезда, вынужденно набилась в задние вагоны.
Нормы дистанцирования полетели к чертям, но деваться было некуда — все прильнули к окнам, стараясь отгородиться от непривычно плотной толпы спинами. Антон тоже почувствовал себя неуютно, когда стоящий рядом мужчина в комбинезоне внутренней службы, качнувшись от движения поезда, слегка толкнул его. Сделав вид, что не заметил этого, он отвернулся, как и все, к окну и включил интерфейс костюма. На открытом вещании пестрел хаос разнокалиберных, большей частью развлекательных, программ. Настроения смотреть новости или слушать комиков, что иногда легко заменяло одно другим, не было, и он не глядя запустил какой-то новый документальный фильм, как обычно, про жизнь.
Картинка показывала безбрежный океан, снятый, по-видимому, с борта беспилотного судна. Камера плавно покачалась на длинной океанской волне, затем метнулась, выхватывая пару неизвестных птиц, летящих высоко над водой. Профессиональный голос робота, а может, и человека-актера, кто их сейчас отличит, продолжал начатый ранее рассказ: «…Сотни лет человечество считало настоящим подвигом открытие Америки флорентийским путешественником Америго Веспуччи. Ему не только повсеместно ставили памятники, но и назвали эти новые для европейцев земли его именем — Америка. Между тем это путешествие выглядело по-настоящему смешно в сравнении со всепроникающим движением жизни. Предки широконосых обезьян, существ, кажущихся ничтожными рядом с просвещенным человеком, перебрались из Африки в Южную Америку за десятки миллионов лет до Веспуччи. Они преодолели Атлантический океан, не имея никаких средств для этого, предположительно, спасаясь на стволах, упавших в воду деревьев. И таких примеров можно привести тысячи. Жизнь проникает везде, где только это принципиально возможно. Конечно, речь идет не о конкретных видах или особях, а о жизни как явлении в целом. Можно сказать, что жизнь является неотъемлемой частью самой планеты».
На экране джунгли Южной Америки сменялись ледяной пустыней Антарктики, виды из космоса — микромиром. Как венец всего — камера зависла над одним из человеческих полисов — по виду австралийских, так как были видны гигантские купола общей защиты, давно признанные в остальном мире чрезмерно дорогими в содержании и нигде больше не используемыми.
Диктор продолжал: «Человечеству стало тесно в своей колыбели. Оно сформировалось и выросло как часть жизни, но законы внутреннего развития общества вступили в противоречие с биологическими законами, древняя жизнь стала опасна и враждебна для нас, и тогда мы, не в силах победить ее, отгородились. Но поступили мы так не навсегда. Придет день — и человеческий разум полностью подчинит стихию жизни своей воле, человечество откроет двери и вновь вернется на родную планету. Слова „человечество“ и „жизнь“ станут синонимами, а подлинными хозяевами планеты станут люди. В нашем фильме речь пойдет о новейших достижениях…»
Антон закрыл инт. Скучно — одно и то же. Монорельс уже подходил к его блоку. Публика в вагонах редела, за окнами мелькали знакомые силуэты жилых комплексов — Серебряный, Заводской, Площадь Забытых Санитаров, его блок — самый маленький из всех — Измайловский.
Глава 2
Утром вставать не хотелось. Дернуло же этот «Травматик» делать релиз посреди недели! Антону нравилась их музыка, да и шоу было профессионально великолепно, но почему посреди недели?! Какой-то компьютер-маркетолог решил, что в пятницу слишком велика будет конкуренция, а отдуваться за это приходится таким, как Антон!
Стены его капсулы вчера были полностью открыты — разумеется, не в буквальном смысле. Просто интерфейсы, которыми эти стены, да и потолок, кстати, являлись на самом деле, соединили вместе всех друзей и поместили их веселую тусовку в самое сердце грандиозного шоу! Заранее договорившись, что будут отрываться в полузакрытом режиме — они видели тех, кто этого желал, но их не видел никто, они вытворяли такое, что с утра лучше было даже не вспоминать! Уже наученные опытом подобных похождений друзья всегда отключали запись, и, кажется, именно эта маленькая хитрость раз за разом спасала их дружбу, избавляя от ненужных трезвых разборов.