— А вот и ваш номер люкс! — сказал Томаш.
Он остановился у одной из дверей и ударил кулаком по сенсорному щитку. Дверь, шумно выдохнув, как от натуги, отползла в сторону.
Джамиль, точно дикий зверь, привлечённый приманкой, медленно, шажок за шажком, подошёл к открытой двери и, настороженно закусив губу, заглянул внутрь.
— Но позвольте… — пробормотал он, повернувшись к Томашу. Глаза его удивлённо захлопали. — Разве это личная каюта? Похоже на кладовую! Тут даже нет…
— Отличная каюта! — сказал Томаш. — У меня такая же. На стене — пульт. Кровать выдвигается, на экран можно вывести изображение с наружных сенсоров, а вот настройки гравитации не трогайте, по полу размажет.
— Как это — размажет? — вздрогнул Джамиль.
— Красиво, ровным слоем. Гравы у нас подглючивают слегка. Впрочем, это так, рекомендация. Каюта в вашем полном распоряжении.
Джамиль зашёл в отсек и уставился на металлический ящик, который Томаш накануне перетащил сюда из кают-компании.
— А это, — проговорил он, — тоже будет здесь?
— Трюм у нас всё равно забит гильзами, положить его больше некуда. К тому же вы за эту штуку отвечаете. Вот я и решил, пусть она будет поближе к вам.
Джамиль качнулся из стороны в сторону, изображая грядущие сбои в работе гравов.
— Но как же я буду проводить здесь всё время? В этой каюте так мало места, что у меня уже голова кружится!
— Я думал, вас предупредили, что у нас несколько стеснённые условия. А у вас какие-то проблемы? Боязнь замкнутых пространств?
— Нет-нет! — замотал головой Джамиль. — У меня никаких проблем нет, вы знаете, я вообще очень много летал на различных кораблях, просто этот отсек, я никогда бы не подумал, что бывают отсеки настолько маленькие.
— Других тут нет, это малотонажный корабль, — пожал плечами Томаш. — К тому же литийский, под другой рост, — он поднял руку и коснулся пальцами потолка, — всё рассчитано. Вы-то, наверное, уже привыкли к огромным бакарийским суднам. Я думал, Айша рассказала о том, что вас тут ждёт.
— Да, но…
— Если это для вас критично, то ещё не поздно отказаться. Я вас пойму. Обидно будет, конечно, если вы не сможете к нам присоединиться, но что поделать, попробуем сами справиться.
— Нет! — выпалил Джамиль. — Вы не понимаете! Это миссия очень важна для меня и не только для меня! Из-за важности этой миссии я готов справиться, я готов!
— Что ж, отлично! Тогда пойдёмте, я вам покажу, как санузлом пользоваться. Он у нас один на всех, и есть некоторые нюансы в его работе.
Джамиль страдальчески вздохнул и засеменил вслед за Томашем.
— Я обязательно справляюсь, обязательно, вот увидите! — не замолкал он. — Наша миссия очень важна, она прольёт свет на одну из величайших загадок последнего времени!
— Я думаю, вы драматизируете, — сказал Томаш. — Вряд ли исчезнувший грузовоз наделал столько шума. Сейчас вон каждую неделю корабли исчезают.
— Но он ведь вернулся, понимаете? Вот увидите, о нас, о нашей миссии ещё напишут в новостях!
— Главное, чтобы в некрологах не написали, — сказал Томаш.
Глава 2. Припадок
Взлёт запланировали на раннее утро, сразу после рассвета, и Томаш волновался так, словно выходил в космос впервые.
Джамиль не затыкался ни на минуту и приставал с бессмысленными расспросами то к Томашу, то к Ладе, оставив в покое лишь Насира, который сразу послал его к херзац матерах. Джамиль спрашивал, сколько на корабле двигателей, какой модели используются гравы, отличается ли расчёт времени на литийских кораблях от бакарийских, дадут ли ему подключиться к корабельному вирту, чтобы полюбоваться фальшивыми звёздами — и так далее, и тому подобное.
— Я ему когда-нибудь шею сверну, — сказала Лада.
Окно на взлёт дали настолько узкое, что даже предполётную подготовку пришлось проводить по сокращённой программе. Томаш чувствовал непонятное, отдающееся ноющей болью в груди беспокойство, но списал всё на долгий перерыв в полётах. В командной рубке стоял такой же запах, как на мёртвых кораблях, которые годами дрейфуют в космосе.
Насир необычно долго устраивался в ложементе, хотя за две дюжины полётов на «Припадке» давно должен был привыкнуть к своему прокрустову ложу — он что-то бурчал о том, что автоматическая программа настройки, которую никто и пальцем не трогал, каким-то образом сбилась, и теперь ложемент наверняка сломает ему хребет при первых же перегрузках. Лада заняла место второго пилота — ложемент не вызвал у неё нареканий, зато она пожаловалось на голографический экран, мерцающий, как она выразилась, до боли в глазах.